— Как намечаете организовать работу на площадке?
Сухих задумался.
— На изысканиях, признаться, мало приходилось работать.
— Вы знаете, что вас рекомендовали на должность техника-геолога?
Он немного смутился.
— Будем делать, что прикажете. С инженером Абакановым всякую работу можно понять.
— Вы с ним работали?
— Один раз. На площадке в районе Мундыбаша.
— А где работали до поступления в филиал?
— На Гурьевском заводе. По реконструкции. Заводик маленький. Доменная печурка там от старых хозяев досталась на тридцать восемь кубов, работала на древесном угольке, давала семь-восемь тонн чугуна в сутки. А мы реконструировали, перевели на сырой каменный уголь, построили мартен садкой в десять тонн, смонтировали прокатный мелкосортный стан.
— Вы строитель?
— Так точно, больше по строительству приходилось работать, товарищ Журба.
«Час от часу не легче...» — подумал Журба.
Подъехав к Абаканову, он, показав на спуск, на горы, сказал, что его, как путейца, многое уже начинает смущать в тубекской точке: в таких геологических условиях строительство железнодорожной магистрали исключено.
— Но ведь мы идем к Тубеку напрямик.
— А если б не напрямик?
— Там рельеф спокойнее. От последней станции Угольная до нас километров пятьдесят. К рудникам также дорога сносная.
На седьмой день пришли к большому аилу, расположенному вдоль дороги. Здесь находилась еще одна поисковая партия. Обменялись новостями, Абаканов передал инструменты, которые вез для них, и письма. Подъехали к мараловодческому совхозу.
Желтой шерсти, нежные, хрупкие маралы без всякого страха шли на зов людей к изгороди, протягивая чудесные мордочки.
— Какие они... Как жеребята... — воскликнула Женя.
Всезнающий Абаканов на ходу прочел импровизированную лекцию. Нового в его словах Журба ничего не нашел, но должен был признать, что Абаканов — хороший рассказчик. Все у него получалось интересно. Тут было и об одиночестве старых оленей, о борьбе за самку, о криках, приводящих молодых оленей в трепет, о пантах, их целебных свойствах, об экспорте пантов в Китай и Монголию, о долговечности жизни оленей, о мараловодческих совхозах и гибридизации яка-сарлыка с местной коровой.
— А что это такое изюбр? — спросила Женя.
— Изюбр — это подвид благородного оленя. Из молоденьких, неокостеневших рогов изюбра также извлекают секрет, входящий в препарат пантокрин, — пояснил Абаканов, любивший, когда его слушали.
— А зачем пантокрин? — допытывалась Женя.
— Вам он не нужен, не волнуйтесь, девушка!
