— Не называйте меня так, умоляю.
— Сейчас свободна Неля Горинштейн.
— А мне нужна Маша! — это прозвучало как приговор трибунала. И Соня вошла в зал, как русские в Берлин. Маша видит отражение странной женщины в зеркале, и ее белозубая улыбка исчезает.
— А что это, девушка, вы мне врете? Что это вы налгали? — требует ответа Соня неожиданно высоким визгливым голосом. — Нет, вы смотрите, взяла и налгала клиенту! Так бы сразу и сказали, что это вы со мной работать не хотите.
— Но женщина…
— Не называйте меня так! Ненавижу!
— Я мужчин стригу. Поймите. Я не могу вас взять. Не полагается.
— То есть вы хотите сказать, что это вы со мной работать не хотите??! Это что у вас — внутренний фэйс-контроль?
На крики, побросав клиентов, сбегаются сотрудницы салона.
Соня тычет пальцем в девушку в кресле, которая уже почти вжалась в него, словно желая раствориться, исчезнуть.
— Это что, мужчина? — Соня обращается к людям в поисках справедливости. — Это, по-вашему, мужчина?
Маша растерялась:
— Это моя подруга. Она зашла ко мне журнал показать, — она обращается к коллегам, ища понимания. — Мы укладки смотрели.
— Подруг, значит, стрижешь в рабочее время. Где тут у вас жалобная книга? Вы посмотрите, она подруг стрижет в рабочее время! А деньги, небось, себе в карман?!
Администратор устала, ей хотелось покоя.
— Женщина, успокойтесь! Что вы устроили здесь истерику?
— Истерику?! Не называйте меня так! Я леди, мадам, сударыня! Да у вас вообще всем на клиента наплевать!
— Жен… Вы чего хотите?
— Постричься!
— У нас мастеров много женских. Вот Неличка… и Раиса…
— А я хочу у Маши!
— Возьми ее… — почти кричит администраторша Маше, молитвенно сложив руки.
И Соня добилась своего. Она сидит в кресле перед зеркалом, и на лице разлито полное удовлетворение.
Маша стригла хорошо. Она даже победила однажды в городском конкурсе мужских мастеров. Ее моделью был одноклассник Рома, и она уложила его длинную челку затейливой волной. Теоретически она могла стричь и женщин, но робела перед сложными прическами невест и выпускниц. Укладки были ее больным местом. Поэтому любую свободную минуту она использовала для повышения квалификации. Но эта психованная тетка требовала чего-то ужасного. Маша словно одеревенела, будто во сне была или под гипнозом. А умалишенная клиентка руководила ее действиями, и получалось что-то такое, после чего парикмахер, или стилист, как теперь говорят, вместе с клиентом должны были уйти из жизни. По обоюдной договоренности.
