— Нонна, серьезно, я давно хотел спросить: вы фригидны? Ответьте мне как доктору.
Не любит Нонна таких вопросов. Откуда она знает, фригидна она или нет, если вот уже четыре года не имеет практической возможности проверить себя по части оргазма. Раньше, вроде, нет. Приходится прятать растерянность за безучастной миной:
— Да вроде нет…
— А что вы, черт бы вас побрал, делаете вид, что вы фея бестелесная, нимфа речного буйка!
Нонна жестом приглашает Дроздова наклониться к ней. Оглядываясь по сторонам, словно желая поведать ему интимную тайну, она шепчет:
— Я мужа своего люблю.
— Так он же сбежал?! — гремит Дроздов.
— Ну и что, что сбежал? — искренне недоумевает Нонна. — Сбежал… И что? Ошибся человек… С таким же успехом он мог заболеть, умереть, сойти с ума, уйти на войну, предать родину. Как будто от того, что человек рехнулся, его можно перестать любить.
Хомяков выныривает из-под стола с клеем «Момент».
— Тоже мне устроили кушетку психоаналитика, — ворчит он и прикрикивает на компаньона: — Помоги мужика в чувства привести.
Нонна к Дроздову равнодушна, однако сейчас испытывает к нему классовую солидарность. Поэтому она флегматично спрашивает:
— Хотите дать ему нюхнуть?
— Перестаньте надо мной издеваться! Незаменимых нет.
Нонна пожимает плечами.
— Погоди, Хомяк. Тут случай патологической верности. Интересный, редкий случай, — не успокаивается сексолог Дроздов.
Хомяков подходит к фотографу и, присев на корточки, похлопывает его по щекам. Дроздов, глядя на манипуляции Хомякова, качает головой.
— Нонна, скажите, а вы никогда не возбуждаетесь?
Она уже устала юлить и смущается:
— Что вы имеете в виду? Сейчас, что ли? Во время фотосессии?
— Ну, сейчас, например.
Вот это напор! Вот бы взять да и сказать ему, что ей каждую ночь снится, как она занимается любовью с предателем-Федором и просыпается от этих снов растрепанная и нервная, и только сеанс спиритизма спасает от помешательства! Но вместо этого Нонна кричит:
— Дроздов! Доктор! Я — не лесбиянка!
— Это совершенно ничего не значит. В психологии есть момент подключения. Вы себя ассоциируете с ними.
Нонна удивленно смотрит на Дроздова и почему-то успокаивается.
— Я себя? С ними?
Тот, напротив, только распаляется от собственных научных теорий и все теснее прижимается к Нонне:
— Вы не от них, а как бы от себя…
— Мастурбация?
— Да…
Нонна трясет головой и произносит неожиданно громко и внятно, снимая весь эротический флер:
— Ну не возбуждаюсь я! Они рабочий материал. Представляете, если бы пекарь возбуждался от теста, что бы мы ели?
