— Мне один чмур в Ташкенте на базаре говорил, — вмешался Иг, — что он в буфете ихнего оперного театра сорок разных сортов пирожных до войны видел.
— В буфете я пирожных у мамы не просил.
— Почему? — изумился Иг.
— Перед входом в буфет за шторой увидел я на маленькой двери одну зловещую надпись…
— Какую? — опередил всех Шашапал.
— «Посторонним вход категорически воспрещен». И в ту маленькую дверь заглянуть мне захотелось гораздо больше, чем пирожные выбирать.
— И ты в нее заглянул? — спросил Иг.
— Нет… — не очень твердо ответил Сергей. — Звонок раздался. Надо было идти в зал…
— А я знаю, что за маленькой дверью было, — вызывающе заявил Иг.
— Что? — выдохнула Медуница.
— Там артисты прятались, — победоносно оглядев остальных, высказался Иг.
Сергей на высказывания Ига отозвался не сразу.
— Артисты… Все правильно. Артисты… И на сцене артисты были… Это все понимали. Даже самые маленькие… Только видел бы ты, как одна женщина передо мной с места вскочила, когда Караколя в засаду заманили. Посмотрел бы на ее лицо!.. А у женщины той на груди медалей штук десять и орден Отечественной войны I степени. Уж она-то знала, что на сцене артисты были. И все — понарошку! — покраснев от гнева, страстно шептал Сергей. — Но помните, как в «Карлике-носе»? Дом у колдуньи какой был?
— Я не помню, — честно признался Шашапал.
— С внешней стороны — лачуга, — горячась и подстукивая себе костылями, страстно продолжал Сергей, — а внутри — дворец бесконечный! Вот и театр такой! В нем весь мир вмещается! Все может быть! Замок волшебный выше стоэтажного дома! Лес заколдованный… Сколько хочешь по нему иди, а он не кончается. Больше становится, разрастается на глазах. Звери с оружием в руках из чащи выходят. Живые. Настоящие. Лев, медведь и заяц. Натуральные и одновременно волшебные. Каждый человеческим языком разговаривает, все понимает и на двух ногах ходит. Звери с герба города сошли. А в лес переселились, когда герцог змеиный вольный город поработил. Свет погас. Лес исчез. Громадный город возник. Древний, с остроконечными крышами, как в сказках Андерсена. Улочки узкие, но народа на них не меньше, чем на Красной площади во время салюта. Не верите, у мамы моей спросите! Но лучше осенью мы все вместе в театр пойдем! Сами налюбуетесь на тот город! Там всяких лавочек, магазинов… Не сосчитаешь! И на каждом вместо букв — знак. Сапог или крендель. Часы или меч. У жителей на шляпах перья. А сапоги вверх загнуты, с острыми концами и колокольчиками на шпорах! Машин нет. Город древний очень. Зато верблюдов, лошадей, осликов, собак и кошек, что на задних лапах ходят, — сколько хочешь. Чего они только не умеют. По крышам бегают, по канатам. Фокусы показывают…
