Перехватив правый костыль левой рукой, Сергей выхватил из кучи пригоршню шлака, рванулся из-за выступа, что есть силы швырнул шлак в ликующих врагов.
Промазал!.. Горлопаны задергались, заскулили, злорадствуя.
Сергей снова метнулся к шлаковой куче, захватил новую порцию, опять швырнул не целясь. Недолет!..
Заухал филином, хлопая себя по ляжкам, старший брат Славки — Юрка.
Заблеял, зафурыкал Харч, выпучив лягушачьи глазищи. Конус небрежно посвистывал…
Следующая горсть шлака тоже не достигла цели.
— Ай, Костыль Костылевич, разве так мазать можно? — завопил Славка, легко присел на корточки, в секунду слепив колобок из грязи, изловчившись, пустил в Сергея.
«Снаряд» пролетел над головой, влепился в дальнюю стену.
— По Хромухам-Костылюхам — пли! — Гнусавый Щава метнул в Сергея слежавшийся ком глины.
И тут же вслед! Нагло!!
Захлопала по стенам жирная грязь!
Острый камень резанул по пальцам левой руки. Второй, здоровенный, выбил костыль… Плетью хлестанул по шее сгусток грязи! Опоганил рот!
— А-а-а! Невкусно! — где-то совсем близко заорал Окурьянов-младший.
Отплевываясь, Сергей отступил за стенку, споткнулся о кучу шлака, ударился локтем, невольно вскрикнул, и тогда… взревел трубный глас Огольчихи.
— Я ща пошвыряюсь! Я вам пошвыряюсь, погань болотная! Так мозги раскурочу!!!
Проскочив мимо сарая, огромная тетка погнала ребят к подвалу Щавы.
* * *
Первым в щель между двухэтажной и глухой стеной пустующего склада ушел Харч. Последним Щава…
Есть у Щавы старший брат Аким. Лицо стертое, как у людей в сумерках. Правда, Сергей и видел его раз пять. Не больше… Подружка Алены уверяет, что Аким «всю жизнь по тюрьмам ошивается». Но почему Сергей должен верить какой-то трепливой Клавке?.. Только потому, что она подруга его старшей сестры?.. Нет уж.
Но и похвальбам Щавы веры нет…
Припомнилось, как запальчиво Щава внушал Конусу, что брату его Акиму «за перевыполнение плана полная досрочна обломилась. Без поражения на все города…». И уже к лету Щава с Акимом в хлебные азиатские края подадутся. «Баранов за хорошие деньги стричь…»
Последний раз Аким и Мотя появились из провала дворовой арки в день трех салютов. Вслед плелся Чапельник с вещмешком в руках.
Мотя шел в затылок за Акимом. Нога в ногу. Тяжело тащили короткий ящик, прикрытый брезентом. Дыхание сбито. Испарина на лбу Акима. У Моти короткопалые кисти рук взбухли венами.
Щава пришивал пуговицы к бушлату Акима. Как увидал своих, сорвался с батареи, навстречу кинулся. Улыбочкой гадливой засветился. Аким на Щаву и не взглянул. Буркнул что-то, не разжимая зубов. Щава хихикнул, как почудилось Сергею, лизнул брезент, прикрывавший ношу. Стреканул к своему подвалу, до предела распахнул обитую ржавым железом дверь. Аким и Мотя пошли быстрее. Заспешил за ними и Чапельник, тащивший прямо перед собой увесистый вещмешок.
