— А самая большая сила у дубов? — прошептал Шашапал.
— Не знаю… Возможно, — потупился Ник.
— Добрые деревья ко всем добрые? — осторожно осведомился Сергей.
— Скорее всего да. Но откликаются они тому только, кто их чувствует. Верит им.
— Ну а злые? Злые деревья все-таки бывают? — забеспокоился Шашапал.
— Злые? — задумчиво переспросил Ник. — Вернее, недобрые. Замкнутые. Обиженные. Равнодушными бывают. Либо просто холодными… Вот и красивое дерево, и листьев на нем много резных, а все равно холодное…
— Доброе дерево как узнать? — скорбно сложив брови домиком, вздохнул Шашапал.
— Трудно ответить, — замялся, смущаясь, Ник. — Пойдем в лес. Я тебе покажу добрые деревья. Может, ты и сам почуешь, как выбирать надо.
— А что, добрые деревья обязательно дубами должны быть? — вмешался Сергей.
— Не обязательно, — уклончиво отозвался Ник. — Для Медуницы и калина добрым деревом оказалась. Помнишь, рассказывала.
— А для тебя калина — недоброе дерево? — снова атаковал Ника Шашапал.
— Мне чаще добрые дубы встречались, — откровенно признался Ник. — И с виду вовсе не богатырские. Даже некрасивые. Кому и уродливыми показаться могли. Знаешь… Как правило, они корявые. Жутковатые. На таких дубах обычно Соловья-разбойника рисуют.
— С дуплами закрученными?
— Пожалуй, — согласился Ник. — Дупла на добрых дубах не редкость.
— А какой-нибудь удивительный признак у доброго дерева есть? — настаивал Шашапал.
— Есть, — не сразу ответил Ник.
— Какой?
— От доброго дерева тепло исходит. Чем добрее дерево, тем больше вокруг него тепла.
— А зимой? Когда мороз? — усомнился Шашапал.
— Зимой тоже. Даже в сильную стужу, — подтвердил Ник.
— Но почему же, почему же я никогда этого не чувствовал? — едва не заплакал от обиды Шашапал. — Неужели мне ни одного доброго дерева не встречалось?
— Ну чего ты? — встревожилась Медуница. — Думаешь, от добрых деревьев, как от печки, жаром пышет?
— Совсем нет, — утешил Шашапала Ник. — Это тепло едва уловимое. Если руку близко поднести, а потом медленно-медленно подвигать к стволу, чем ближе подвигаешь, тем теплее. Но не просто так. Сначала надо, чтобы лучше леса ничего для тебя не было. Я в лесу всю жизнь бы прожил. Лес ведь гораздо добрей людей. Лучше. Хотя первый раз, когда я с муравьями разговаривать стал, они меня покусали. Больно покусали. Было так. Прилег я возле муравейника, где у них главная дорога проходит, чтобы увидать побольше. Глядел-глядел на муравьиную работу и понял, что очень много сухой елочной хвои им не хватает. Отошел в иссохший ельник, набрал полную пригоршню, вернулся и высыпал все до последней иголочки на середину муравейника. Думал — обрадуются, а у них заваруха началась. Я так засмотрелся, что не заметил, сколько муравьев на меня наползло. Да как начали кусаться… Разозлился. Обиделся. А потом дошло. Не надо с дурацкими услугами в чужие дела лезть. А через пять дней я на дубки изломанные вышел. Молоденькие. Покалечил их кто-то. Я, как мог, стал дубки перевязывать, лечить. Многие погибли. Засохли. Но и выправилось немало.
