Пришелец рассказал, что белогвардейцы вчера вечером, заняв Талицу, вышли на Тюдралинскую дорогу. Путь с Коргона был отрезан. Заставы врага, видимо, были разбросаны по реке. Оставалось одно - идти в обход, тайгой. Но и там можно было легко наткнуться на мелкие группы каракорумцев[26], которые бежали под ударами отряда Печерского.
- Моей деревне белый всех порол: старик порол, девка, баба, малайка порол, - говорил Удаган на ломаном русском языке. - Меня хлестал - вот смотри! - Сняв шубу, он показал свежие кровоподтеки на спине. - Мой малайка порол… - Алтаец тяжело вздохнул. - Сначала малайка шибко ревел, потом не ревел: мертвый был.
- Насмерть запороли мальчишку! - седые брови Журавея сдвинулись.
- А не слышал, как там моя племянница Устинья? - спросил старик. - Муж-то ее в партизанах.
- Как не слыхал! Вся деревня видел, - закивал головой Удаган. - Твой Устинья белый шибко хлестал. Потом руки вязал, ноги вязал, осина привязал, муравей тащил, под Устинья клал. Где нагайкой бил, муравей кучей сидел, в рот заползал, уши заползал, кусал, уй! - Рассказчик закрыл глаза. - Народ стал кричать: «Зачем Устинья мучишь?». Белый конем народ топтал, а сегодня деревню жег.
- Замучили… - голос старика дрогнул, - замучили Устиньюшку, изверги!
- Гады! - Янька вскочил на ноги.
- Пойдем, Удаган, с нами в Тюдралу! - обратился Кирик к алтайцу.
- Пойдем, пойдем, - закивал головой. - Моя все тропы Коргона знает. Дорога нельзя. Тайга пойдем. Партизан бумажка пишем, - сказал он решительно. - Ружье шибко надо, стрелять Колчак будем. Когда пойдем?
- Сейчас.
Мальчики повернулись к старику и остановились, изумленные. Добродушное лицо Журавея было суровым. Он лихорадочно собирался. Надел сапоги, старую солдатскую фуражку с выцветшим малиновым околышем и кокардой, похожей на потемневшую копейку. Из шкатулки, где хранились редкие камни, достал два Георгиевских креста и медаль. Из-под нар вытащил черную кожаную сумку. Не забыл и ружье.
Никто не стал спрашивать, куда собрался старик.
Шел Журавей твердым, размашистым шагом и всю дорогу молчал… Только на привале, когда все уселись отдохнуть, он спросил Яньку:
- Отец дома?
Мальчик ответил.
- А чей отряд на Чарыше?
- Алексея Громоздина.
Отдохнув, путники двинулись дальше. Ночь они провели в тайге, а утром Удаган вывел их к Тюдрале.
Возле избы Кобякова стояло несколько оседланных лошадей. Председатель собрал совещание командиров отрядов.
- Тюдралу нужно оставить в тылу и принять бой с карателями ниже Чарыша, - говорил он. - Нам необходимо до прихода основных сил Печерского организовать защиту села. Отряд Громоздина займет дорогу в версте от Тюдралы. Тебе, Темир, - обратился Прокопий к охотнику, придется принять первый удар врага. Выматывая колчаковцев, ты должен постепенно отходить под заслон отряда Громоздина. Если Печерский подойдет вовремя, тогда… - он выдержал небольшую паузу, - это будет последний, решительный бой. Так ли я говорю, товарищи?
