- Алтайчонок, алтайчонок!
Шумная ватага ребят окружила мальчика. Один дернул его за рукав, другой сбил шапку, и с криком «Куча мала!» все друзья Степки навалились на пришельца.
Из соседней комнаты выплыла пышно разодетая женщина, за ней семенил на коротких ногах тюдралинский писарь.
- Дети, нельзя! - сказала она важно и уплыла. Ребята с шумом бросились к елке.
Пьяный писарь подошел к Кирику и подал ему яркую конфетную обертку.
- Кушайте, - сказал он ехидно.
Мальчик доверчиво развернул бумажку и, не найдя конфеты, в недоумении посмотрел на зотниковского гостя.
Писарь залился дробным смехом, хлопнул по плечу озадаченного мальчика и, сощурив глаза, спросил:
- Ну как, вкусная? Может, еще дать?
Кирик отвернулся. Вздохнув, вышел из дому, постоял в нерешительности на крыльце и, медленно спустившись со ступенек, направился к избе. Подходя к ней, заметил недалеко от порога темную невысокую фигуру и, приглядевшись, узнал Яньку. Возле него вертелся Делбек, весело помахивая хвостом.
Кирик бросился к другу.
Скрывая радостное волнение, Янька проговорил важно:
- Тебе мама гостинцев послала.
В избе он развязал узелок и стал выкладывать подарки Степаниды.
- Вот шаньги, ешь! Да постой! Я их разогрею в печке, мерзлые они…
- Мы не топили печку, холодная она… Я и так съем.
- Вот тебе леденцы. Это мама послала. Ты их пососи, шибко сладкие! А это я тебе дарю! - Развернув бережно бумагу, Янька достал картонную лошадку.
Лицо Кирика порозовело. Взяв осторожно игрушку, он поднес ее к лампе, стоявшей на высокой подставке недалеко от полатницы. Правда, конь был хуже, чем тот, которого видел Кирик на елке, - вместо черной волосяной гривы свисала мочалка и не было седла, - но зато он был на деревянных колесиках и хвост держал трубой.
Налюбовавшись лошадкой, Кирик пустил ее по наклонной полатнице в угол. Колесики заскрипели, и чем дальше катился конь, тем быстрее был его ход и сильнее развевалась мочальная грива. Наконец, конь уткнулся в угол, из которого шмыгнули по сторонам трусливые тараканы.
Когда мальчики вдоволь наигрались конем и стали укладываться спать, Янька сообщил:
- От тяти письмо пришло с фронта. Его немцы ранили в ногу, лежал в госпитале. Пишет, что нога зажила и опять отправляют на фронт. Еще пишет, что за храбрость «Георгия»[6] получил. Думает, что ты с нами живешь. Велел нам жить с тобой дружно.
Мигнув, погас в избе огонек, а ребята еще долго шептались о чем-то и уснули далеко за полночь.
Утром Кирик проводил своего друга за ограду и долго смотрел ему вслед. По его худым щекам одна за другой катились крупные слезы…
