– Ух ты! – воскликнула Маша.
– Батя – гений! – удовлетворённо кивнул Маугли. – Видала, как он вывернул? Вопросы – опасные? Безусловно! Противоречия – фундаментальные, конечно! Но! Неразрешимы ли они? Нет! Разрешимы! Было бы желание! И вот тут ещё одно основополагающее противоречие… В самой основе нашего государства, в Союзе, в партии. То самое противоречие «низы не хотят, верхи – не могут». В самой-самой сердцевине! Вот где окопался враг! И оказался – прав! Начало контрреволюции…
Миша покрутил пальцем над головой и тяжело вздохнул.
– Уроды! Ненавижу! Не прощу! – прорычал он, оскалившись волком.
Маша тряхнула волосами, прогоняя наваждение, липким ужасом сковавшее сердце.
– А что по тем двум заводским руководителям? – спросила она, чтобы не думать о страшном, о глобальном.
– А? – Миша будто очнулся. – А! Так отец на завод приехал как раз за главным инженером. И этот одарённый инженер – поехал на Дальний Восток. По-моему, повышать ремонтные возможности Тихоокеанского флота. Или строить береговые батареи. Не помню. Помню только, что жена с ним сразу же развелась.
– Сука! – с неожиданной злостью воскликнула Маша. – Как шубы, так она вся – вот она, а как…
– Не надо, Маш, она всего лишь человек, – поморщился Миша. – Ещё раз – в мёрзлое поле?!
– Она, значит, человек? А мы – кто? – удивилась Маша.
– Мы? – пожал плечами Маугли. – Коммунисты. Если заслужим этой чести. А пока – Сталинские Медвежата.
Маша долго смотрела на своего избранника, потом спросила:
– А начальник завода?
– A-а, он? Он погиб, – пожав плечами, будто отметив ничего не значащее обстоятельство, ответил Миша.
– Как? – воскликнула Маша.
– Эй! Ты что на меня так смотришь? Думаешь, отец его осудил? Ты что? Говорю же, не за что там было их судить! Ну, больше, чем он сам себя осудил, отцу не осудить. Просто на стене в кабинете начальника висели охотничьи ружья и трофеи. Вот отец его и спросил, когда он был на охоте последний раз. Оказалось, что уже лет семь начальник завода не только на охоте, но даже в отпуске не был! А про санатории – брехня была в доносах! Семьи оба отправляли на курорты, а сами – оторваться от дел не могли. Так вот на пустом месте и зародился экстремальный туризм.
– Как так? – переспросила девушка.
– Да как это обычно бывает – никак! Само собой. Главный инженер, получив предписание, ушёл собираться, а начальник смотрел ему в спину. И вот тогда отец его и спросил про охоту. Вот тот и выдал… Не сразу, конечно. Долго он молчал, как говорил Батя. А потом стал жаловаться, как его достала эта рутина! Жаловался, что стал шестерёнкой в механизме завода, что потерял себя, его личность и индивидуальность – растворились. Что все эти годы – промелькнули, как один длинный, тяжелый день невыспавшегося человека, в полубреду. И все эти дачи-машины – будто и не он всё это. А будто так надо. Кому надо? Зачем надо? Тоже не понятно. Вроде самому ему и не надо. Однако делал, рвал, тянул себе. Сам не свой. Как наваждение. Жена, дети, окружение… Он делал что должен, как тот самый копировальный станок, выполняя свою работу.
