– Это правда? Сталин? – её трясло. Миша остановил воспроизведение видео, сходил на кухню, принёс воды.
Миша передвинул бегунок назад, отмотав пропущенный эпизод, запустил снова. Опять мельтешение, тело старика на полу (в голове Миши никак не хотело укладываться, что этот беспомощный старик – Сталин, психика не принимала неизбежного). Краски меркнут, тело растворяется в воздухе, видно внутренние органы, видно сердце – оно не трепещет уже, потом и эта плоть растворяется, виден скелет, мгновение – всё вернулось к привычному виду.
Миша скосил глаза, чтобы увидеть размер глаз Маши. Он знает, как действует на непосвящённых демонстрация возможностей Баси. Получив ожидаемый эффект, получив толику удовольствия от этого, усиленную мстительностью – он и сам когда-то так же был шокирован. И не раз.
Миша вернулся к просмотру. Ужасная, уродливая лапа монстра, чёрная, когтистая, покрытая чешуйками и наростами, протянулась к телу старика, когти разорвали френч, какой-то предмет был помещён на старческую грудь. Пошли строки данных. Миша остановил запись, тщетно вглядываясь в незнакомые символы. Разочарованно поджал губы – ничего не понял.
Строки данных – пробежали. Осталась лишь одна мигающая надпись. Миша её прочёл с трудом, не то что произнести. Незнакомое слово. Изображение поплыло, сканируя помещение.
Грохот, крики, рёв голоса отца, изменённого Басей. Так называемый боевой речевой мод.
От Медведя требуют сдаться, сложить оружие. Комната полна людей, сразу стала тесной, многие направили пистолеты и револьверы на Мишу и Машу. Не на них, конечно, а на камеру.
Медведь – насмешлив и ироничен. Это обман. Батя в ярости. Не просто зол – взбешен! В неописуемом гневе. Только в таком состоянии он так арктически выдержан.
– Лошадь, какие люди! Кадет, давно не виделись! Чем обязан?
– Сдай оружие! – говорит оплывший толстяк в прокурорском мундире.
– Лошадь, ты же знаешь, что я не вооружён. Но очень опасен!
– Снимай броню!
– Это невозможно. И это вы все знаете. А вот и то, что я искал. Лошадь, а в чём вы меня обвиняете?
– В убийстве товарища Сталина!
– Да-а? Это я ему эту книгу этим вот странным ядом пропитал? Да, я знал, что он любит перед сном почитать именно этот томик. Не многие знали. Не многие. Круг узок. Они все – умрут. И их хозяева умрут. Все умрут! А вы – просто пешки, которых подставили под меня. На убой! Пшли вон!
Что-то изменилось. Воздух дрогнул. Лица людей исказились выражением неописуемого ужаса. Все побежали, сталкиваясь, образовали затор в дверях. Комната опустела. На экран поплыло окно, потом лес.
