Надо идти на крышу. Посмотреть, что там ему мама оставила. Интересно, топтуны останутся на улице или ждут за дверью? А какая разница?
Миша вышел из квартиры, стал подниматься по лестнице. Этим путём он бежал сломя голову в засаду. Там, в прошлой жизни, когда Союз был его Союзом. Вот и последний этаж. Вот и выход на чердак технического этажа. Тут как всегда – темно. И днём, а сейчас – ночь. Михаил, растопырив руки, дошёл до нужного места, пробежал пальцами по кирпичной кладке, ища метку. Сел на корточки, раскидал опилки, нашёл нужный кирпич, вынул обманку, за ним, в нише, коробка. Миша вынул коробочку. Собрал тайник обратно.
И тут услышал писк. Как щенок скулит. На крыше.
Миша с трудом открыл заклинившую дверь, добрым таким пинком. Под козырьком слухового окна сидела та самая девушка, которую он сбил с ног, когда летел сюда. «Блин! Сутки же прошли! Больше суток!» – мысленно выругался егерь. Да, дверь у них на крыше – коварная. Иногда её клинит. Если с силой хлобыстнуть, то надо будет её ногой изнутри вышибать. Вертолёт дверь – хлобыстнул. Девушка оказалась заперта на крыше. Зачем попёрлась на крышу вообще?
Миша, втянув голову в плечи, шагнул под струи дождя, подошёл к девушке. Она сидела, обняв ноги, выла на одной ноте, раскачиваясь. Мокрая, как русалка. И ледяная, как мурманская сёмга. И никак не отреагировала на его появление. Даже когда он разжал её руки, поднял девушку, взял на руки. Лишь затихла. Её бил озноб. Синие губы тряслись. Мокрые волосы прилипли к лицу.
«Ох, горе!» – вздохнул Миша, понёс её.
Войдя в дверь, выбил удерживающий кирпич, дверь за спиной опять хлобыстнула. Миша на руках спустил девушку в квартиру.
Она была в каком-то ступоре. Никак не среагировала, когда он раздевал её, нещадно разрывая прилипшее к телу платье, опустил её в горячую ванну, натирал жёсткой мочалкой, натирал полотенцами. Но кожа – покраснела. Так и не открыла глаз, не открыла рта. Миша поставил на место кровать родителей, положил матрацы, застелил свежим бельём. Одел девушку в свежий халат матери, уложил в постель, под два одеяла.
«В неё бы коньячку влить», – подумал Миша. Но коллекции отца тоже не было. Холодильник только набирал холод. Пустой. Продукты – рассыпаны по полу. Миша стал было наводить порядок, но махнул рукой, разделся и залез под одеяло к незнакомке. Прижал её к себе, уткнулся носом в её свежевымытые волосы. Поёрзав ягодицами, девушка вдавила их в пах Миши, да так, что трусы бравого егеря сразу стали слишком тесными. Но на дальнейший, вполне естественный шаг Миша так и не решился. Девушка пригрелась и теперь просто спала. Вдыхая волнующий запах её волос, уснул и Миша.
