Наверное, это было до того момента, как я услышала сначала в горле, а потом в ушах… Бух-бу-бух. Холодные, мерные удары из-под вибрирующего под ногами холма заглушают удары моего сердца, и я могу еще собраться и ударить заморозкой, чтобы прекратить это, но она же ребенок, нельзя, не надо…
Бо – на земле, с удивленным и мертвым лицом, светлые волосы намокли, и в них песок…
Веслав – залитая кровью серая одежда, голова склонилась набок, четыре длинных кинжала: два – по плечам, один – в живот, один – в середину груди.
Нет, кинжалов же нет, но лицо у него белое, а кровь – моя, почему-то идет из носа…
Йехар – с помертвевшим лицом на земле, рядом – перерубленный надвое клинок.
Эдмус – спутанные, изодранные лоскутами крылья, закатившиеся глаза, на лице нет привычного дурашливого выражения…
Этого не было! Этого не было!
Не знаю почему, но ноющее сердце вместо того, чтобы придушить меня окончательно, вернуло меня в сознание. Или хоть в половину сознания, потому что я очень смутно чувствовала присутствие остальных, свое собственное тело, мир, в котором мы находимся, для меня не было дня, месяца и числа, были только ненормально, нечеловечески зеленые глаза напротив.
И в них была не только ненависть. В них еще был страх.
И когда я подняла руку – этот смешанный с удивлением детский страх стал только сильнее.
И придал мне сил.
Если бы рядом не было воды, ничего бы не получилось, но вода была – выплеснулась из какой-то миски и пришла ко мне на помощь крошечным водяным смерчиком, который послушно улегся в ладонь.
– Смотри… – прошептала я.
На ладони возник маленький водный шар, из которого начали медленно расти длинные, тонкие лучи. Несколько капель крови сорвалось у меня с носа и вплелось в водный рисунок, придавая ему немного мрачный колорит, но я не отвлекалась. Ледяное солнышко застыло у меня на ладони, и я подвинула ее так, чтобы «чудовище» смогло рассмотреть получше.
Зеленые глаза моргнули и медленно перебежали на меня. Потом опять на крошечную ледяную скульптурку.
И в ушах у меня, а вместе с этим – в жуткой тишине хижины раздался тихий, детский, серьезный голос:
– Ты так умеешь, да?
И мое сознание щелчком встало на место. В полном объеме. Я опять могла сказать, где я, а разрозненные события моей биографии распределились по нужным полочкам памяти.
– Да, маленькая, – хрипло сказала я. – Я такая же, как ты. Мы такие же, как ты. Тебе нас бояться не надо.
Наконец я начала различать ее лицо: неимоверно худое, прозрачное почти личико, тонкий нос, как клювик какой-то пичужки; высокие, четко обрисованные скулы, русые спутанные волосы. Она вцепилась в мои глаза своими, будто собиралась опять применить свои способности, так что я даже начала придумывать, что делать тогда… залечь, что ли?
