Антон с тех пор стал в шутку называть друга Горцем, то есть Бессмертным из знаменитого фильма с Шоном О’Коннери и кем-то еще. Шутка шуткой, но Сергей скоро на самом деле узнал, что он и есть в каком-то смысле Горец.
Через месяц после его чудесного спасения на месте кровоподтека под левой ключицей все еще оставался темный круглый синяк размером с рублевую монету, который стал плотным на ощупь, но безболезненным.
Однажды, совсем по другому поводу – уже с острой болью в пояснице, Алехин навестил своего старого знакомого, мануального терапевта, полковника медицинской службы Сергея Федоровича Глушакова, заведующего отделением рефлексотерапии в военном госпитале имени Мандрыко.
Они были знакомы уже лет пять, с тех самых пор как Сергей раскрыл банду домушников, ограбивших квартиру Глушакова, и помог вернуть хозяину почти все украденное. Глушаков был известен всей Москве как гениальный мануальщик. За один сеанс он мог привести в порядок любую спину или поясницу и, говорят, даже вправлял позвоночные грыжи. Кроме того, он был прекрасным иглоукалывателем и в свое время ездил к дружественным китайцам в Благовещенск на курсы акупунктуры.
Алехин заодно показал Глушакову свой странный синяк. Тот осмотрел его, медленно покачал головой, словно увидел злокачественное образование и осторожно надавил на пятно большим пальцем. Сергей осел и повалился на тахту. Глаза его остекленели, дыхание прекратилось. Пульс исчез. Глушаков совершенно спокойно склонился над ним и медленно и отчетливо произнес, глядя прямо Сергею в лицо:
– Сережа, я знаю, ты видишь и слышишь меня. Слушай внимательно. Попробуй глотнуть. Сделать глотательное движение. Глотай! Один глоток. У тебя получится. Давай, давай. Не ленись. Один глоток.
Обездвиженный и парализованный, Сергей напрягся и со второй или третьей попытки сделал-таки глоток. Сделал и задышал.
Глушаков был немногословен. Угостил его чаем и попросил приехать снова.
Через неделю они повторили опыт с тем же результатом. Потом еще и еще раз. Сергей снова и снова умирал и возвращался к жизни. Между четвертым и пятым сеансом он несколько раз легко, словно робот, самостоятельно отключался и возвращался к жизни уже у себя дома, чем однажды неимоверно напугал вернувшуюся из магазина жену, у которой случилась истерика. Пока она в отчаянии вызывала «скорую», муж «воскрес» сам.
Наконец, в последний его визит Глушаков усадил Алехина в кресло. Принес из кухни армянского коньяку с лимоном и, выпив с Сергеем по рюмочке, нарушив тем самым свой «сухой закон» после трех лет на Афганской войне, торжественно произнес:
