Сергей помнил каждую секунду своей смерти – как Антон вытаскивал его на берег, как делал ему искусственное дыхание, как рядом в это время надсадно гудела медленно проплывающая баржа. Он помнил все это так же ясно, как если бы был не самим собой, майором Сергеем Алехиным, а кем-то другим, кто сначала выключил его из привычной для него действительности, а потом снова – одним щелчком невидимого тумблера – в нее включил. Он не знал, кто все это с ним проделал, да и думать об этом было некогда.
– Я не мог, – засипел Сергей, обращаясь сам к себе, – не мог промахнуться…
– Серега, не бери в голову, – Антон обнял воскресшего друга обеими руками. – Ты молодец. Ты попал. Он не всплыл. Труп выловим, если сам не всплывет.
Водолазы искали тело Офтальмолога четыре дня. Не нашли. Течение Волги ближе к ее истокам совсем не такое, как возле Саратова, не говоря уже об Астраханской дельте.
На садовом участке Сыромятникова на пустыре рядом с сараем, больше похожим на собачью конуру, откопали еще двадцать четыре детских тела, доведя общий счет погибших от рук Офтальмолога до семидесяти семи.
В квартире маньяка в убогой «хрущевке» на окраине Твери нашли его выжившую из ума мать, холодильник с заплесневелыми и сгнившими продуктами, а в морозильнике – почерневшие от времени, закаменевшие куски мяса, которое оказалось на поверку бараниной. Ни одной фотографии Сыромятникова, даже детской, дома не обнаружили, как не нашли и ни одного документа с его фотографией. Жильцы дома, даже жившие с Сыромятниковыми в одном подъезде, тоже толком описать его не смогли. Даром, что соседи. Говорили, что ни он, ни мать ни с кем в доме не общались.
Школы, где он когда-то учился, больше не существовало, в ее здании вот уж несколько лет, как располагался колледж имени Картье-Брессона, где учили фотографировать свадьбы, корпоративы и похороны. Нашли, однако, бывшую классную руководительницу Сыромятникова. И она не смогла его вспомнить. Более того, в ее семейном архиве обнаружились фотографии всех ее классов, кроме одного. Того самого, в котором учился будущий маньяк.
В паспортном столе записи о получении паспорта гражданином Сыромятниковым, к удивлению, тоже не нашлось, как будто он его и вовсе не получал. Единственным документом, попавшим в распоряжение оперов, который подтверждал его существование, была копия свидетельства о рождении, обнаруженная в Тверском загсе. И все.
Утонул маньяк или спасся и сбежал – было неясно, но дети с того дня перестали массово исчезать. Ни одного детского тела, искалеченного в фирменном стиле Офтальмолога, найдено более не было. Через год маньяка посчитали погибшим. Дело, правда, не закрыли (по закону такие дела закрывают только по прошествии пяти лет). Но приостановили. Антона и Сергея представили к внеочередным званиям, повысили в должности и удостоили денежных премий (в цену ящика водки на двоих), и хотя действующих сотрудников именным оружием не награждают, однако для обоих по личному распоряжению самого президента сделали исключение. Его дарственная и была выгравирована на стволах: «За боевые заслуги». С подписью Самого. Предавать историю гласности было строжайше запрещено.
