Грэг, чтобы не впадать в уныние, старался постоянно чем-нибудь себя занять. Помогал перевязывать раненых — у него неплохо получалось оказывать медицинскую помощь, пару раз проведал знакомую старушку — та благодарила за конфеты и воду и продолжала вместе со Степановной молиться за него. Когда приезжала прорвавшаяся сквозь окружение машина с боеприпасами, Грэг обязательно шел ее разгружать. Готовил чай, знакомился с людьми и строил вместе с ними планы на ближайшее будущее. Занятость, физическая работа помогали ему отвлечься от дурных предчувствий. Те бойцы, чьи мысли замыкались на положении, в котором они оказались, быстро становились апатичными, равнодушными, каждое движение давалось им с трудом, они предпочитали сидеть в укрытиях и молчать. По школе и другим позициям с видеокамерой бегал журналист «Левого берега» Макс Левин — вот кто не терял присутствия духа ни на секунду. Левин оказывался в самых горячих точках, и Грэг удивлялся, как парень не боится лезть в самое пекло. «Будет интересно потом посмотреть, что он там наснимал», — думал он, но тут же ругал себя за то, что так далеко забегает наперед. «Нужно думать только о том, чем ты будешь занят в следующую минуту и следующий час. Как только начинаешь мечтать о доме и строить планы, тут же впадаешь в прострацию», — подмечал Грэг особенности психики людей, попавших в окружение. Страх действительно по-разному действовал на бойцов: одним он помогал мобилизоваться, других сковывал, вгонял в ступор, лишал воли к сопротивлению.
— Кто пойдет грузить «двухсотых»?
— Я пойду.
Во дворе лежали девять больших черных полиэтиленовых мешков. В одном из них находился Иван, приятель Грэга, которого убило около самовара. Мешки оказались неожиданно тяжелыми. «Мертвые тяжелее, чем раненые». — Грэг потянул осторожно один мешок, попытался приподнять — одному точно никак. Он оглянулся — только он и еще один боец «Донбасса» вышел помогать. Они поставили автоматы к стене и начали грузить мешки в «камаз». На пятом уже стало очень тяжело, шестой мешок порвался — широко открытыми глазами, лицом к лицу, на Грэга мертвыми неподвижными зрачками смотрел Ваня. У Грэга задрожали руки, он не выдержал и обессилено опустил мешок на землю.
— Не могу...
— Давай я глаза ему закрою, друг, — сказал «донбассовец». Грэг только сейчас узнал его — тот шел первым, когда они вытаскивали тело комбата «Херсона» и увидели девочку на велосипеде.
— Пацаны, помогите кто-нибудь! — крикнул Шева, но никто из тех, кто слышал, даже не пошевельнулся — равнодушие и апатия пронизывали людей все сильнее, всего два дня назад на любой призыв о помощи поднялась бы половина батальона.
