— Здравствуйте, девочки! — хлопнула входная дверь, и в кафе зашли два милиционера.
Кабан медленно жевал суп и чувствовал, как холодные струйки пота быстро бегут по спине. Еда в мгновение потеряла вкус, он жевал медленно, тщательно, стараясь не смотреть по сторонам, а почаще поглядывать на телевизор, где как раз крутили рекламу.
Менты, очевидно, были местные, из линейного отдела, и обедали тут каждый день. Кабан напряженно вслушивался в их разговор с администратором — о войне, об Украине, о погоде, но ничего интересного не услышал. Когда первые ложки начали усваиваться и тепло разлилось по телу, Кабан немного расслабился: «Хоть поем, — подумал, — нормально напоследок, если сдадут сейчас. А куда я отсюда от них денусь?» Зазвонил мобильный, и звонок, как показалось Кабану, услышали даже на пропускном пункте. Звонил Тимофеевич. Кабан, молча накричав на себя за то, что забыл отключить звук, взял трубку — не мог не взять, но и выходить из кафе тоже нельзя — слишком подозрительно.
— Да, — сказал приглушенным, официальным тоном, — слушаю вас.
— Сережа, хорошие новости — паром я переехал, но, сам понимаешь, к тебе мне еще пилять и пилять. Думаю, только к ночи буду.
«Пиля-я-ять», — выматерился мысленно Кабан от безысходности, а вслух сказал:
— Хорошо, договорились, так и сделаем. Жду, — и отбил вызов.
За весь разговор — Кабан внимательно боковым зрением следил за ментами и сотрудниками кафе — в его сторону никто даже не повернул голову. Менты поели, заплатили деньги, сказали «спасибо» и ушли, снова даже не глянув на Кабана.
Он допил уже остывший компот.
— Спасибо вам, — обратился к женщинам, — очень вкусно. А можно у вас сигарет купить?
— Мы сигаретами не торгуем. Это тебе надо в киоск идти.
Курить хотелось смертельно, но Кабан не был уверен, что 40 рублей ему хватит на пачку. Кто знает, какие тут, в России, цены.
— А дорогие тут у вас сигареты? Сорок рублей на пачку хватит?
— Я не курю, не в курсе, — отозвалась администратор.
— Можно купить в киоске, — подсказала официантка, — здесь, возле границы, дешевле, чем в городе. — По характерному выговору Кабан решил, что она, скорее всего, украинка.
Он вышел из кафе и осмотрелся. Неширокую улицу заливал яркий солнечный свет и забивала пыль проезжающих грузовиков, жара стояла несусветная, но в кафе, в отличие от морга, кондиционер работал, и Кабан на улице моментально взмок. Киоск, как и говорила официантка, стоял за перекрестком на другой стороне улицы. Кабан купил пачку «Оптимы» и с наслаждением закурил. Сигареты были, конечно, дрянь, но он радовался и таким. После перекура жизнь слегка наладилась, ведь, если разобраться, то все не так уж плохо: Тимофеевич в пути, место, где пересидеть до ночи, есть. Правда, где ждать потом и куда ехать, непонятно. Скорее всего, через Белгородскую область пойдут прямиком на Харьков. «Раз здесь границу прошел, то и там пройду», — размышлял Кабан. Он закурил вторую сигарету уже около кафе, когда заметил вдалеке наряд пограничников, который быстрым шагом направлялся в его сторону. Кабан, притушив, незаметно выбросил сигарету в урну и не спеша, вразвалочку зашел внутрь. Он имел три варианта: сесть за столик и выпить кофе; зайти в туалет и там попробовать переждать, вдруг не за ним; попросить у администратора разрешения спрятаться на кухне. Третий вариант он отбросил сразу — если за ним, то найдут при любых раскладах; в туалет ему идти не хотелось — вдруг пограничники сядут смотреть футбол по телеку, и что, сидеть, там, как в морге? Так в морге лучше, и компания имеется. Он подошел к стойке и попросил кофе, пошутил, что рассчитается из дому денежным переводом, и стал ждать. Через минуту в кафе влетел пограничник и ринулся в сторону туалета. Кабан напрягся. Следом за первым пограничником появился второй, улыбчивый белобрысый молодой парнишка, заказал два салата и кашу с котлетой и сел за столик в углу, рядом с Кабаном. Пограничники поели, обсудили свои пограничные новости — поток людей из Украины, — слышал обрывками Кабан, — совсем упал, сейчас люди — в основном, едут обратно. Ни слова о войне, танках, «градах», грузовиках с грузом «200», словно и не было ничего этого здесь еще неделю назад. «А, может, действительно, и не было?» — снова, как и в морге, усомнился в реальности прошлого Кабан, но прогнал от себя эту ненужную, мешающую бороться за жизнь, мысль.
