Я сменил тему.
— Где тут станция очистки, отец, не знаете?
— А у доков, — ответил священник. — Выйдете на Андреевский спуск, до конца, а там вниз и направо. Только сейчас там никого нет, наверное…
— Да мне только спросить. Дежурный-то наверняка есть.
Я поблагодарил и направился к выходу. Какая-то женщина чуть не столкнулась со мной в дверях — в смутном пламени свечей ее фигура казалась нереальной, словно сошедшей с настенной росписи… Задев меня горячим плечом, она прошла в глубь церкви, и я, обернувшись, успел увидеть, как она торопливо опустилась на колени у алтаря…
За то время, что я был в церкви, снаружи кое-что изменилось — Подол, одно слово… В скверике раздавались возбужденные голоса — кто-то явно кого-то бил. Я уже хотел было обойти свалку стороной, — подростки со своим территориальным инстинктом хуже разъяренных павианов — вечно лупят кого-то, кто забрел не на свою территорию, или борются за переделы границ участка, но потом сообразил, что бьют-то мажора.
Обычно у них хватает ума сюда не забредать — разве что с официальными визитами, при охране и телевизионщиках/ Мажор отбивался как мог, но, во-первых, противники превосходили его числом, во-вторых, ему мешали крылья. Крылья у них рудиментарные — с места поднять не могут, только поддерживают в воздухе, но сейчас инстинкт взял верх над здравым смыслом — мажор яростно хлопал своими придатками, точно перепуганная птица, но только подпрыгивал на месте.
Какой-то малый отошел в сторону и поднял с земли обрезок железной трубы — я понял, что дело зашло далеко, и преградил ему путь.
— Ты чего, мужик? — спросил парень почти дружелюбно. — Давай, вали отсюда.
— Оставьте его, ребята, — сказал я, стараясь говорить как можно более нейтральным тоном, — хлопот ведь не оберешься.
— Ты что, их шестерка, да? — Парень распознал во мне чужака, и голос его стал жестче. — Сверху, что ли, свалился?
Он замахнулся обрезком трубы — я еле успел уклониться.
— Бей его, ребята! — крикнул он. — Тут еще один!
Четыре бледных пятна обернулись в мою сторону, мажор воспользовался моментом и вырвался из живого кольца. По-прежнему отчаянно хлопая крыльями, он отбежал в сторону, споткнулся о какую-то колдобину и упал, но, падая, извлек из-за пазухи медальон, висевший на длинном шнуре. Уже когда он поднес его к губам, я сообразил, что это самый заурядный милицейский свисток. Раздалась душераздирающая трель, подростки на миг застыли, потом, сориентировавшись, вновь бросились к своей жертве, и в этот момент внизу на спуске на звук свистка откликнулась сирена патрульной машины.
