Прощай, мой ангел | страница 22




* * *

Вернувшись в лабораторию, я занялся журналом — сначала неохотно, потому что ощущал себя опоганенным. Дозволенная храбрость — уже не храбрость. Мерзко, когда каждый твой шаг отслеживается, но еще омерзительней, когда все, что ты делаешь, просто равнодушно принимают к сведению. Но, в конце концов, я увлекся — Шапиро начал с того же, что и я… умные идеи приходят в умные головы одновременно… стоило появиться достаточно сложным машинам… Обидно — Ким все на ощупь осваивал, железо сам собирал, из тех списанных деталей, что я ему притащил. А у них мало того, что машины в свободном доступе — покупай, не хочу, — так еще и средства для этой экспедиции на Зеленый Континент выделили…

Киму я позвонил с улицы, из автомата — полная глупость, раз уж они и так все про нас знают… Сказал ему про Шапиро — он сразу загорелся и затребовал журнал. Я сказал — занесу на днях, сейчас не до этого… и вообще — ты пока сам, ладно?

— Нас накрыли? — сообразил он.

— Вроде того. Васька-то твой как?

— Получше… На глазах прямо… А то ты знаешь, он чихал так, и понос…

— Ладно-ладно, — торопливо сказал я, — потом расскажешь.

Когда я вернулся в лабораторию, позвонила Валька. Голос у нее был виноватый.

— Твой Гарик сегодня приезжал. Ни свет, ни заря… — сказала она.

Я хмыкнул.

— Я, кажется, погорячилась.

— Кажется…

— Ты с ним не конфликтуй.

— Да я и не конфликтую.

— Он уж так извинялся… сказал, чтобы я сразу к нему обращалась, если что… Он тебя на завотделом продвигать собирается, ты знаешь?

— Понятия не имел.

— Им сверху план спустили. Люди им нужны — на руководящие…

— Понятно.

— Ну, хватит дуться, — вспылила она, — я же сказала, что погорячилась.

Теперь она надолго притихнет, подумал я, раз уж убедилась, что единственным, кого я притащил в наше семейное гнездышко в ее отсутствие, оказался всего-навсего бестолковый родственник доброго и мудрого начальника. В конечном счете, я же для нее и старался — вон, Гарик какие золотые горы теперь сулит. То, что он меня, фактически, загнал в угол, я ей говорить не стал — пусть себе радуется.

А еще через полчаса позвонил Себастиан.

— Мне так неловко, Лесь, — начал он с места в карьер.

Я сказал:

— Ладно, проехали.

— Гарик сказал, он все уладил. Это… недоразумение…

— Я же сказал — проехали.

— Тогда я хотел попросить тебя об одном… еще об одном одолжении.

Я прикрыл глаза и вздохнул.

— О, Господи… Ну что еще?

— Это для Бучко, — пояснил он. — Понимаешь… друг моего родителя держит галерею в Пассаже. Я подумал — если там картину выставить… Это очень престижная галерея, его имя прозвучит, ты понимаешь? Появятся покупатели.