Тут он ощутил голод и, задержавшись лишь для того, чтобы положить грязную одежду в корзину для белья, откуда завтра ее достанет домработница, прошлепал в кухню, где нашел в холодильнике остатки цыпленка и черничный пирог. Сев за маленький сосновый стол тут же, в кухне, он уплел холодный ужин, все время думая о чем-то нейтральном. Между ним и реальностью словно опустился белый матовый занавес, как будто туман покрыл все его чувства. Это было даже приятно, и он старался продлить ощущение почти животного наслаждения вкусной едой, питьем и чистой одеждой, успокоительно льнувшей к его телу после ужасов предыдущих часов.
Внезапно ему вспомнилась библиотека и его дешифровальная машина. Тогда он встал и прошел в кабинет, где начал искать заметки, сделанные им от руки на прошлой неделе. Вернувшись с ними и с чистым блокнотом на кухню, он осторожно опустил шторы, словно на дорожке перед домом мог кто-то прятаться и следить за ним. После чего пустился в какие-то путаные расчеты, сверяя цифры с записями, сделанными им раньше, и перепроверяя их снова.
Он не слышал легкого шороха за окном, словно кто-то царапал внешнюю стену дома; а если слышал, то не обратил внимания, ведь это было так похоже на шелест сухих виноградных стеблей, которые вились по трельяжу на фасаде. Он полностью погрузился в расчеты, и прошло, должно быть, не менее часа с тех пор, как его перо принялось порхать по бумаге. Только тогда он вдруг почувствовал, что замерз, и вспомнил о виски, но стакан оказался пуст.
Вернувшись в гостиную, он подошел к бару, чтобы заново наполнить свой стакан, не обращая ни малейшего внимания на странные тени, что плясали за оконным стеклом. На улице стало уже совсем тихо, лишь урчание далеких автомобилей изредка вторгалось в мертвое безмолвие ночи. Усевшись в кухне, он опять погрузился в свои записи; прошли минуты, а стакан с виски так и стоял нетронутым у его локтя, настолько он сосредоточился на своем деле. И только звучные удары часов на лестничной клетке напомнили ему наконец, что девять часов вечера давно миновали.
Тогда он встал и обошел весь дом, проверил все замки на дверях и окнах, опустил автоматическую защелку на парадной двери, убедился, что черный ход в кухне заперт. Он всегда поступал так, когда ночевал дома, и хотя миссис Карсвелл наверняка проверила все, прежде чем уйти, ему было физически необходимо повторить весь ритуал целиком, хотя, конечно, он был бы потрясен, если бы обнаружил, что домработница что-то упустила. У двери черного хода он остановился и взглянул на свои наручные часы, уточняя время, словно это было почему-то важно.
