— Что было? — пробормотала я и наконец ощутила себя в безопасности. И расслабилась, позволяя ему коснуться меня.
— Ты заорала и начала плакать. Я едва тебя разбудил.
— Мне последнее время снятся кошмары, — выдохнула я, наслаждаясь тем, что лежу в постели, а не стою на открытом воздухе, у столба. — Ну вот, опять сжигали. Это… неприятно.
Пошевелилась, опуская голову на грудь Хана, вдохнула едва уловимый запах, который у меня теперь ассоциировался с теплом и надежностью. Никогда раньше не думала, что начну принюхиваться к мужчине. А тут так и тянуло уткнуться носом ему в шею и замереть.
Меня и правда сжигали сегодня. Сон вышел особенно ярким, а когда пламя добралось до кожи, то показалось, что хуже ничего быть не может. До сих пор передергивало. А руки так и тянулись проверить: нет ли ожогов.
— Давно они тебе стали сниться? — вдруг спросил Хан. Я неохотно приподняла голову и встретилась с его задумчивым взглядом.
— Не очень.
— А можешь назвать точный день? Мало ли, вдруг запомнила.
— Запомнила! — кивнула я. — Там просто событий много было, вот и запомнила. Бабушку встречала в аэропорту, с тобой в фонтан свалилась и своего бывшего, на тот момент настоящего, застукала в квартире с любовницей.
— И впрямь насыщенный день, — усмехнулся Хан. Провел рукой по моим спутанным волосам и поинтересовался: — А потом начали сниться каждую ночь?
Я опять задумалась и попыталась восстановить предыдущие дни. Благо сделать это было несложно: все они отличались насыщенностью событий.
— Нет, в следующий раз повторился сразу после бала… кажется. Да, точно! Мне тогда бабуля втирала про кофе с блудливыми кошаками, я была уставшая как собака и безумно хотела спать.
Постепенно я восстановила те дни, когда мне снились кошмары. К тому времени сумела оторваться от Хана и села, зачем-то обмотавшись простыней. Собеседник же продолжал валяться, закинув руки за голову. И то смотрел на потолок, то на меня.
— Ну что?
— Единственное, что объединяет дни, когда мне снились кошмары, — я виделась с тобой. Бал, свидания и так далее.
— Еще скажи, что у инквизитора было мое лицо.
— Я не видела его лица. Но вряд ли твое, у него волосы были светлые. Или темные… а, нет, у второго были темные. А светлые у ублюдка, который меня насиловал.
— Наше подсознание — а сны оно и есть — любит порой выдавать странные вещи.
— Но не настолько странные. И потом, одно дело мне один раз приснится чайка, покупающая хлеб, а совсем другое — изо дня в день один и тот же кошмар с разными вариациями. Такое чувство, что я во сне проживаю чью-то жизнь. Точнее, не самый лучший ее отрезок.
