— По поручению правления Москоопхлеба! — ответил смущенный Канфель и назвал себя.
— Гм! — промычал Сидякин. — Садитесь и излагайте!
Парикмахер вынул из чемоданчика тюбик вазелина, выдавил на руку белого червячка, полил на него масла из розовой склянки, растер смесь на ладонях и крикнул Сидякину:
— Па-пра-шу-у!
Сидякин стянул с себя простыню, обнажая желтоватый купол живота, парикмахер подышал на свои ладони, положил их на сидякинский живот, и руки медленно описали на животе круг. Потом руки повернулись тыловой стороной вниз, втерли остатки вазелина в кожу, приняли прежнее положение, и парикмахер, как пианист на клавиши, поставил кончики пальцев на середину живота. Пальцы совершали плавные полукруги, Сидякин выплюнул правую бакенбарду изо рта, младенческое сияние таяло на его лице, как сало на горячей сковороде, и он монотонно мычал. Поль-Андре надавил сильней, пальцы погрузились глубже, Сидякин замычал громче, глаза его уставились в потолок, и он засопел. Парикмахер поднял руки вверх, пошевелил пальцами, как спрут щупальцами, нацелился в то место живота, где кожа образовала складки, и крепко схватил первую складку. (Так лисица хватает за живот раскрывающегося на солнце ежа.) Теперь пальцы натягивали кожу, разминали ее, кидались на соседнюю складку, закручивали ее штопором и рысью пускались по животу.
Негодуя, Канфель думал о том, как огрубели современные чиновники, сравнил их с царскими и нашел, что царские были вежливей. Он об’яснил это тем, что царские чиновники набирались, главным образом, из дворянских фамилий, были воспитаны, образованы, умели с достоинством принимать посетителя, выгонять его и даже брать взятку. Советские же чиновники, особенно внучатные племянники революции, старались разыгрывать из себя чистого пролетария, для чего, по недомыслию, соревновались друг с другом в грубости и чванстве. Эти опрометчивые мысли Канфеля прервались, когда парикмахер, помолотив по сидякинскому животу, поставленными ребром руками, запеленал его в простыню и укутал одеялом.
— Гражданин правозаступник! — тихо спросил уполномоченный. — Что полагается за насилие над личностью ответработника? — Хлопнув губами, он глотнул воздух, как выброшенная на песок рыба. — Пролонгировать векселя Москоопхлеба нельзя!
— Что? — спросил удивленный Канфель.
— Вы персонально уполномочены на переговоры?
— Нет, полные полномочия имеет член правления Миронов!
— Ну те-с! — буркнул Сидякин и, надев свои квадратные очки, взглянул на Канфеля. — Вы лицо иудейского вероисповедания?
