— Сдаюсь!.. — наигранно весело воскликнул Феликс Макарович, вскинув вверх руки. — На милость победителя…
«Хищница, — думал он при этом. — Подловила, закрючила. Теперь гони наживу. Зверь…»
Надо было искать лазейку, чтоб перейти на новую колею. Кары он уже не страшился, ибо угадал нутро Девайкиной и думал теперь лишь о том, как выйти из этого поединка менее общипанным.
— Не буду говорить комплименты: вы можете превратно их истолковать. Но… — выдержал небольшую паузу, — мне сдается, вы — не только очаровательная и мудрая, но еще и деловая женщина. Скажите прямо, чего вы хотели бы иметь, лично вы, чтобы в акте остались лишь пожарные проходы, приписки водителям и прочая мелочевка?
— Вы предлагаете мне взятку? — гневно и наступательно спросила Девайкина.
— Мы живем в век социализма, деньги — это деньги. За все надо платить. За работу. За услуги. За риск.
— По-вашему, все продаются?
— Нет, — спокойно, даже с явным укором в голосе ответил он. — Не все продаются, но все покупаются.
— Интересно, кто же назначает цену? — неожиданно спокойно и заинтересованно спросила вдруг она, поправляя прическу.
— Конъюнктура. Учили ведь. Спрос — предложение. Чей верх, тот и законодатель… — с философской многозначительностью проговорил Феликс Макарович. — Козыри в ваших руках, ваш и ход…
Девайкина опустила глаза, покусала, потискала белыми крупными красивыми зубами чуть побледневшую пухлую нижнюю губу и молитвенно тихой скороговоркой произнесла:
— Трехкомнатная квартира. Не малогабаритка и не в панельном доме. Можно и не новую… заново отремонтированную. По последнему слову. Неделю сроку. На эту неделю я возьму бюллетень, иначе управляющий… сами понимаете, я уже доложила, что окончила ревизию… — Она поднялась и снова заулыбалась, будто вдруг расцвела. — Спасибо за прием.
Он долго не выпускал ее руки, несколько раз поцеловал, проговорив при этом:
— Условие принято. С одним дополнением. Среди приглашенных на новоселье должен быть и ваш покорный слуга…
— Подумаю, — кокетливо и благожелательно пообещала она и пошла к выходу.
1
На временном изломе ночи, где-то около трех, Лена выпорхнула из дому и укатила в аэропорт, а оттуда в Баку, на месячные курсы. «При ней бы Максим поостерегся так-то рубить, — раздумывала Марфа. — Одно к одному… А и хорошо, что Ленки нет. Без помех-то он вон как проворно и наотмашь. Махнул — и головушка с плеч…» — Моя головушка…
Он пробыл дома менее часа. Походил, походил по своему кабинету, пошелестел бумагами и улетел на трассу. То ли и впрямь нужно было лететь: труба-то «пошла» — то ли из дому убег. «И ладно сделал, что убег. Мыслимо ли вдвоем после всего? Уж коли он такое выговорил — ни крестом, ни топором не отбиться теперь. Да и я ни с поклоном, ни со слезой не подойду…» Уходя, он сказал: «К воскресенью вернусь», а в сознании застряло не выговоренное им: «Это тебе на раздумье. Решай. Либо я уйду, либо ты…»
