Ничто привычное не осталось на своем месте, и самый главный текст моей жизни, написанный на родном фернском, неумолимо обращался в россыпь чужих непонятных звуков. Мои «вижу» и «чувствую» противостояли моим «знаю» и «помню». Я попыталась обратиться к Риду, но мне было нечего добавить. Мы всё сказали друг другу там, на башне… Друг другу! Вот те на: за одно это меня впереди ждет пара бесконечностей в рабстве в алмазных копях Всемогущего, если верить брату Алфину. Я вообразила его рыхловатое лицо: редкие бровки негодующе сведены, глухой суровый голос клянется, что все будет доложено отцу и не избежать мне розог, а он, Алфин, не станет заступаться за меня перед Ридом, когда придет мое время. «Рабство Тикка – навеки, фиона! Навеки!» Но куда-то делся весь трепет – а ведь сколько раз в детстве тонула я в ледяном ужасе при одном упоминании о возмездии Всемогущего. Теперь же я вполне могла бы даже надерзить Святому Брату. Нестерпимо хотелось поговорить с кем-нибудь. И этот «кто-то» не заставил себя долго ждать: вскоре ко мне в дверь негромко постучали, и, заранее улыбаясь, я поспешила открыть. Ко мне, оказалось, пожаловал Анбе.
– Добрый вечер, медар! Чем могу?…
– И вам, драгоценная меда, – хотя вернее было бы сказать «доброй ночи»! Вы столь громко желали компании, что я решил ее вам составить. Не желаете ли побыть недолго на воздухе?
Я не стала говорить ему, что и без того провела весь день «на воздухе». Точнее, на пронизывающем ветру, на башне. Но его визит доставил мне столько радости и был так желанен, что я совершенно не против была снова вдыхать зимнюю стынь.
Мы вышли на галерею – нырнули в чернильницу ночи. Шелестел дождь. Воздух, густой, как похлебка, мигом пропитал одежду. Слабые блики от огней со двора слизнули с лица Анбе разом все узнаваемое, лишили привычных черт. Передо мной предстал совершенный незнакомец.
– Вы скучаете по дому, меда Ирма?
– Да, медар, – через силу произнесла я. – Когда начинает казаться: вот, я вроде бы знала все, а теперь – будто совсем ничего. Когда негде спрятаться от вопросов. Ведь я могла бы прожить свою жизнь совершенно счастливо. Думая обо всем, как полагается, а не как сей миг, – безмятежно прожить, понимаете? Правда же? Могла бы?
– У жизни есть некоторые сложности с сослагательным наклонением, маленькая меда, – вполголоса проговорил Анбе. Почему-то не задело меня это словечко «маленькая», хоть я была уверена, что мы почти одногодки. – Но тем не менее – да, могли бы. В самом деле, приглашение – таинственная штука. Их много, каждому приходит, и не по разу. Но есть и вот такие, как с Герцогом. Удивительные и оглушительно громкие. Не пропустишь, не проспишь. Но некоторым все же удается… У вас был жених, меда Ирма?
