— Он! Кому же больше?
— Больше некому!
Батюшка удивился и задумался.
— Оно, конечно… была когда-то, — заговорил он, — андорская волшебница, а также и Симон-волхв, который от земли на воздух поднимался и мог чудеса творить. Однако, все сие с попущения Господня и может молитвою уничтожаться. Даже бесы изгоняются молитвою и постом. Засуху же и прочие беды Господь посылает в наказание за грехи людские… и потому надо молиться и терпеть.
Толпа жалостно вздыхала.
— Вестимо, за грехи наши Господь наказует?..
А священник протянул руку и пошевелил пальцами.
— Вы же мне, все-таки, чего-нибудь насыпьте!
По отъезде священника толпа не расходилась, люди стали всерьез совещаться.
— Вестимо, оно… Господь, — говорили старики, — а старые-то люди не зря слово молвили про колдунов-то…
— А то…
— Знамо, не зря!
— Не миновать нам, старики, что-нибудь о колдуне удумать.
— Что удумаешь-то?
— К Халимонычу надо идти, он человек умственный.
— Вали, старики, к Халимонычу!
И вот опять собрались мужики у избы Халимоныча, как в ту памятную ночь. И, как тогда, Халимоныч нашел выход.
— Я знаю, — сказал он, — что деды наши делывали. То и мы сделаем. Ступай, старики, по домам, а как ночь, около так первых петухов, собирайся к околице с заступами. Тяжело ему, ребята, в могилке лежать, потому могилка, как ни на есть, дело православное… Мы его и выкопаем!
— Опосля-то што же?
— А там удумаем. Только дело это в тайности держи!
…Наступила июльская ночь.
И уже время близилось к полночи, а воздух был еще раскален и душен, от всех предметов во тьме исходило, казалось, жаркое дыхание. Словно стонали во сне во дворах животные. Мириады звезд высыпали в темном небе и в их таинственном свете по тихой улице бесшумно скользили людские тени, одна за другой направляясь к околице. Скоро там собралась большая толпа мужиков, вооруженных заступами и лопатами, словно готовая к сражению с каким-то неведомым врагом. Послышался скрип телеги и ленивое пофыркиванье лошади. Телега подъехала вплотную к толпе и с нее раздался знакомый голос Халимоныча.
— К могилке, старики!
Толпа окружила подводу и медленно направилась по дороге к погосту. Шли и разговаривали о домашних делах, а главной темы почему-то избегали. Но вот нелепо вырисовались в темноте кресты. Телега остановилась у заросшей бурьяном и полынью канавы. Как тени мертвецов, бесшумно скользили мужики по тихому погосту меж покосившимися надмогильными крестами, пока не подошли к одинокой, бескрестной могиле.
