– Он лажает, мам. Он не знает, как пишется «кот», – и так далее.
Если кто-то когда-то задавался вопросом, почему человек с образованием, как у Коротышки, говорит «Это кардинальная ошибка», – это благодаря изучению словаря. «Убиквитарный» было еще одно словечко оттуда же. Он принес словарь в нашу постель, и я часто просыпалась, когда тот выскальзывал из его рук и грохался на пол.
Несмотря на это, я любила словарь, но была заворожена состязанием между мужчиной и женщиной на викторине. Дизи явно предпочитал Баххубера. Он был королем. Я никогда не желала, чтобы он потерял свою корону, но – скажу начистоту – мечтала, чтобы мисс Медовый Голосок добилась успеха. Не скажу, что Боб Дизи насмехался над ней, но он явно давал раскрыться ее сопернику – как бы он ни был мил, – и выходило, что мужчине от роду положено побеждать.
«Лучше уж женись на своей невесте, – думала я. – Она так же умна, как и ты».
Я болела за мисс Кловердейл так бурно, что семья дразнила меня. Когда я заметила, что ее вопросы становятся сложнее, чем его, я так и сказала. Например: В каком году у Австралии было внутреннее море?
Мисс Кловердейл ответила: шестьдесят тысяч лет назад, до того как сюда пришли люди со стороны Новой Гвинеи. «Какие умные у них будут детки», – подумала я. Но нет. Ее вопрос вызвал один из этих жутких звуков: длинный скрип, затем удар, словно дерево рухнуло на землю.
– Мама? – запротестовала Эдит. – Мама! Они сговорились против нее.
– Неправильный ответ, – закричал Коротышка.
Не знаю, с чего он так обрадовался.
– Что скажет король? – вскричал Дизи.
– Правильный ответ: 1827 год.
У Боба Дизи был такой счастливый голос, он меня бесил.
– Что скажете, слушатели, да или нет? Австралия с внутренним морем? Садитесь за телефон. Позвоните нам. Вам нечего терять.
– Позвони им, – молила меня Эдит.
Но мы не были богаты, и никогда бы не стали звонить по межгороду ради забавы. Мы собрались возле светящегося радио и слушали, как телефоны звонят в тридцати милях от нас. Народ голосовал за Кловер, что было полным невежеством, как мы узнали.
– Король огорчен, – урчал Дизи. – Видели бы вы его лицо, слушатели. Ему жаль, что он прав, что он победил прекрасную даму. Ему жаль, что он выиграл пятьсот фунтов.
Затем он позволил Баххуберу просветить нас: некий Мэслен нарисовал в 1827 году карту. Он обозначил на ней внутреннее море, хотя в действительности в том месте были только чернокожие и пустыня. Там никогда не было внутреннего моря. И все же карта этого безумца хранилась в Государственной библиотеке Виктории, внутреннее море существовало, и нашего соседа признали правым. Вот чепуха.
