Входить внутрь следовало осторожно, чтобы не споткнуться и не грохнуться на кровать, которая занимала практически все пространство тесной комнатенки. На постели высилась куча разноцветного тряпья, служившего хозяйке сценическими костюмами и повседневной одеждой. Сама хозяйка, завернувшись в пушистый махровый халатик, которым она очень гордилась, сидела рядом на перевернутом пластмассовом ящике для бутылок и, глядя в небольшое зеркальце на свою смазливую мордашку, красила тушью ресницы. Тушь, как сразу отметила гостья, была не разбавленной водой смесью сажи и толченого древесного угля, какую обычно использовали для макияжа театральные актрисы, а еще довоенной – фабричной тушью в настоящем фирменном флаконе. Гончая сразу подумала о Стратеге.
– Привет, Лола, – сказала она, не дожидаясь приглашения, втиснулась в гримерку и плотно прикрыла за собой дверь.
– Эй! Какого хрена тебе здесь… – Возмущенная наглым вторжением хозяйка комнаты вскочила. Лола никогда не лезла за словом в карман и не стеснялась в выражениях, но под конец этой фразы все же разглядела знакомые черты в изможденной гостье и изумленно вытаращила глаза. – Варька?.. Ты?!
Они были почти ровесницами – пара лет не в счет. Но Лола всегда утверждала, что ей еще нет и двадцати. Никто точно не знал, когда она появилась на Театральной и почему здесь оказалась. Гончая слышала разное: и что Лолу бросил ее прежний приятель, и что проиграл в карты хозяину местного притона, и что самого приятеля зарезали бандиты, а подружке пришлось как-то выкручиваться. Как бы там ни было, она устроилась неплохо – крутила задницей на сцене, причем не в кордебалете, а с сольными номерами, а в перерывах между выступлениями развлекала в своей гримерке тех, кто хотел рассмотреть ее прелести поближе и готов был за это платить.
Таких «подруг» у Гончей в театре было несколько, но Лола оказалась самой наблюдательной из них. К тому же актриска отличалась хорошей памятью, охотно делилась чужими секретами и была достаточно сообразительной.
– Что с тобой случилось? – гнев и возмущение на лице Лолы сменились испугом и озабоченностью.
И то и другое было искренним, потому что за свои услуги, которые она периодически оказывала охотнице за головами, актриска всегда получала от нее щедрую плату.
– Долго рассказывать, – Гончая уселась на постель, ощутив почти забытую упругость пружинного матраса, и с удовольствием вытянула перед собой уставшие ноги. – Как ты?
