Мальчишник | страница 9

Полностью назывался Московским университетским благородным пансионом. Простые крашеные полы, простые зеленые скамейки и учебные столы. Простые учебные коридоры и холодные каменные лестницы. Помещался на Тверской улице между двумя Газетными переулками. Теперь на этом месте здание Центрального телеграфа угол улицы Горького и Огарева. Здание было «в виде большого каре, с внутренним двором и садом».

Я вхожу в современное здание Центрального телеграфа. Зачем? Никакой определенной цели не имею. Что общего между этим современным зданием из нашей эпохи и зданием — прежде здесь стоявшим. И тем не менее я тут.

Иду по огромному залу. На дверях бронзовые ручки, дубовые столы, и на них эбонитовые чернильницы. Табуреты тоже дубовые. В зале принимают международные телеграммы, торгуют почтовыми конвертами и марками, принимают международные письма, выдают денежные переводы. В день выпуска продают новые почтовые марки для филателистов. На стене — большая чеканка: старинная почтовая карета. Под потолком сотни трубок дневного освещения. Надпись: «Выдача корреспонденции до востребования». Вижу окошко — выдача корреспонденции на букву «Л». Я подошел. За окошком молодая девушка в спортивном с орнаментом свитере, похоже, недавняя школьница. Хочется помечтать, спросить: «На фамилию Лермонтов — можно востребовать? Михаил Лермонтов». — «Михаил Лермонтов?.. — удивленно переспросит недавняя школьница. — Михаил Юрьевич?» — «Да. Если уже прибыла почтовая карета».

Лермонтов приходил сюда с Молчановки. К восьми часам утра. Здесь стоял дом, в котором было учебное заведение, похожее на Царскосельский лицей. Пансион имел такие же привилегии. Учились шесть лет. В учебном курсе были — математика, физика, география, история, юридические дисциплины, рисование, музыка, танцы. Изучали латинский и греческий; курс военных наук. Но «над всем господствовало «литературное направление».

— Лучшие профессора того времени преподавали у нас в пансионе, — вспоминает один из воспитанников.

Издавались в пансионе рукописные альманахи и журналы. Бывший студент Московского университета Василий Степанович Межевич — журналист, сотрудник «Северной пчелы» — отметит:

— Из этих-то детских журналов… узнал я в первый раз имя Лермонтова.

Имени еще не было, а была подпись «L».

В зимние каникулы устраивались в зале пансиона театральные представления. Если в Царскосельском лицее ученики играли в парламент, то здесь, в Москве, проводились заседания, на которых ученики произносили речи «о разных, большею частью нравственных предметах». Или разбирали критически «собственные свои сочинения и переводы, которые должны быть обработаны с возможным тщанием». Судили «о примечательнейших происшествиях исторических», а иногда читали также по очереди «образцовые отечественные сочинения в стихах и прозе с выражением чувств и мыслей авторских и с критическим показанием красот их и недостатков». Лермонтова поглощала история войны 1812 года и события, связанные с восстанием декабристов, пароль которых был — честь, польза, Россия. Выпускниками пансиона были Жуковский и братья Тургеневы (Александр Иванович Тургенев и Жуковский сидели вместе за учебным столом, подружились и не изменили дружбе до конца своих дней). Также выпускниками были — Грибоедов, Тютчев, Александр Раевский. Учились декабристы Никита Муравьев, Якушкин, Каховский, Якубович, Вольховский. В пансионе младший поэт получил свои первые «вывески премудрости». За сочинения и успехи в истории — ему присужден первый приз. Любимый наставник Лермонтова, преподаватель Алексей Зиновьевич Зиновьев о своем питомце: