Никогда.
Солнце садилось, заливая горизонт алым, Келарден погрузился во мрак, лишь отдельные золотые искорки горели в окнах домов; но земля была ещё тёплой. Дорожки слёз в который раз пробежали по её щекам, и она уснула. И приснилось ей, будто кто-то присел на сырую землю рядом с ней. Луна взошла, и трава серебрилась и волновалась, будто призрачное море.
— Это ты, Къер? — спросила она.
И она обернулась, и увидела его — такого настоящего, словно во плоти — и в то же время, луна светила через него.
— Ты снишься мне? — спросила она.
— Наверно, да, — улыбнулся он. — Смотря, с какой стороны на это посмотреть.
Он повернулся, и она не увидела на его лице ни горя, ни боли, ни обиды — только бесконечное сострадание и сожаление.
— Послушай, Ари, — сказал он (хотя губы его не шевельнулись). — Не вини себя. Что произошло, то произошло. Не стоит спать на сырой земле. Ты простудишься и заболеешь. Возвращайся в Келарден.
Его волосы были как тополиный пух в лунном свете, а глаза сверкали, как звёзды, отражающиеся в тихой реке. Аррен зарыдала и отвернулась.
— Къер, уходи, уходи, я умоляю тебя! И никогда больше не приходи в мои сны. Я не выдержу этого… Я не смогу.
Она поднялась и стояла, сжимая и разжимая кулаки.
— Мы увидимся тогда, когда отворится Последняя дверь — там, у Края Мира, когда мне останется сделать последний шаг.
Он улыбнулся ей и кивнул; а затем наклонился, и легонько дунул в её лицо — и в этот миг земля ей показалась мягкой-мягкой, словно перина, и тёплой, как кресло у очага. Она провалилась в глубокий сон, и больше ей не снилось ничего.
Глава 4. Возвращение домой
Аррен проснулась рано — едва поднялось солнце. Небо на востоке светлело; а на западе ещё горели редкие звёзды. Это было угрюмое зрелище — а может, Аррен так казалось. Красный отсвет, который лёг на холмы и море, напомнил ей о крови. Крови, которая сочилась, и не хотела останавливаться.
Девочка закоченела на земле. Она с трудом поднялась на ноги: щёки горели, пальцы не слушались, дыхание вырывалось с сипом. Равнину слово укутало в инеистое покрывало: она провела рукой по траве, и обнаружила, что она мокрая. Едва ли не каждой травинке висели крохотные сверкающие шарики. Она погрузила ладони в эту утреннюю влагу и умылась росой.
К западу равнина понижалась, и Келарден лежал перед ней, как на ладони.
Она вытряхнула из волос комочки земли и повернулась к Пристани.
Поначалу она шла медленно, и на неё напал мучительный кашель. Но постепенно, от ходьбы, разогревалась, да и солнце поднялось повыше — небо стало голубым, как яйцо дрозда, его жаркие лучи высушили росу и обласкали одинокую путницу. Кашель прошёл, но теперь ей казалось, что у неё жар — её мутило, а холмы перед глазами расплывались.
