— Что происходит? — спросила Аррен у барсука.
— Вестимо, — сказал тот. — Нет нужды Королю Эдварду тут задерживаться: следует ему плыть на Большие острова, там подлечить дружину, дождаться царственного брата Освальда — и повернуть на север, чтобы выбить пиратов из Моря Гроз.
Аррен обернулась: громадные корабли покачивались на якоре, чуть поодаль от берега. Их носы украшали драконы, полосатые паруса были свёрнуты, а на флагах скалился Золотой Лев. Они походили на настоящие плавучие горы — совсем непохожие на те скорлупки, на которых уходил в плавание её отец или Боргольд.
— Эд раздаёт последние указания, — доверительно сообщил ей барсук. — Тяжко раненые останутся у вас, а прочие поплывут с нами. Он набирает всех желающих — отряд его сильно поредел. Так что юноши из рыбацких деревень ныне могут попасть на корабль Короля — а там, глядишь, дослужиться и до рыцарства. Небольшое поместье в Зелёных лугах — плохо ли, а?
В груди у Аррен опять что-то ёкнуло.
— А девушки, — спросила она. — Берёт ли он девушек?
Барсук посмотрел на неё, и полосатые брови поползли на полосатый лоб.
— Ну-у… — медленно и растерянно пробормотал он. — Говорят, в далёкой древности, ещё до Пришествия Людей, предки наши жили в стране, где на креслах Властительного Града сидело два короля и две королевы; и вступали они в битву, когда враг был силён, а поражение — близким.
Барсук помялся.
— Король Освальд — тот отказал бы сразу. Но король Эд — чтит древние обычаи, хотя они и похожи на сказки.
Аррен нервно рассмеялась.
— Ты и сам похож на сказку, мой маленький друг, — неожиданно сказала она.
Трампфлер оскорбился.
— Я не так уж и мал! Вечно вы, люди, меряете всё великаньими мерками… А впрочем, — он перебил сам себя. — Смотри-ка, Эд возвращается! Небось углядел вас в кресле, вот неугомонный! Вот вам и шанс — у царственного оболтуса мягкое сердце, не посмеет вам отказать! Чуть что, я скажу — вам нужен мотив для лечения!
— Спасибо, мой дорогой друг, — искренне сказала Аррен, и наклонилась, чтобы поцеловать барсука в нос.
Тем временем Эдвард и впрямь приближался — ныне это был не тот великовозрастной шалопай, каким его запомнила девочка вчера в шатре. Синяк замаскировали пудрой, но главное — он сидел на коне прямо и горделиво, и твердо правил уверенной рукой. Волосы в лучах июньского солнца горели, как огонь. На нём была царская мантия и богато расшитый камзол; меч приторочен к седлу.
Осадив коня, он спрыгнул на траву и легонько поклонился Аррен.
