Я отказываюсь верить, что папа потерял рассудок. Он знал что-то о Королеве. Иначе не велел бы мне держаться от нее подальше и не потратил бы свой последний день, пытаясь проникнуть в хранилище Герлингов как вор. Но пятна, которые описал Хинтон, – откуда они появились? Я сжимаю монетку в руке так сильно, что почти вижу, как из ладони течет кровь. Его взгляд, когда мы расставались, – безумный, да. Но, скорее, обезумевший от горя, от необходимости прощаться.
Внезапно я понимаю: в подвале папа прощался со мной.
На этот раз меня тошнит.
Не дай ей увидеть себя, снова слышу я.
Он не растратил бы свою жизнь просто так. У него должна была быть причина, по которой он сделал то, что сделал.
Причина, по которой он умер на снегу за стенами Эверлесса.
Всхлип наконец вырывается из груди, и я бью кулаком по камням; в пальцах все еще плотно зажата монетка. Я встаю, ничего не видя от слез, и швыряю ее так далеко, как только могу. Описывая дугу, маленькая золотая вспышка исчезает в темных водах.
Голова мигом просветляется, оставляя лишь холодную ярость.
Мой отец умер здесь, и я узнаю почему. А потом заставлю виновных в этом заплатить за мою потерю.
Клянусь.
9
В деревне жил мужчина, которого мы за глаза звали Призраком. Азартный игрок, он отдавал свою кровь и кровь своего сына почти постоянно и победил Эдвина Дуэйда в сложной партии, выиграв две сотни лет – достаточно, чтобы восстановить собственное растраченное время и дать даже больше им обоим. Но, вернувшись домой с кошельком, тяжелым от кровавого железа, он увидел, что мальчик лежит на полу. Его сердце остановилось. Несмотря на всю свою удачливость в картах, Призрак просчитался: забрал слишком много времени у сына в погоне за наживой.
Теперь он спит на улице, проживая каждый злополучный час своих двух столетий на глазах у общественности, как ходячее предупреждение для всех.
Я раньше считала, что это очередная байка отца, пока сама не увидела Призрака в переулке с тавернами, в которых спокойно заберут ваш последний час в обмен на выпивку – тела появлялись в сточной канаве каждую неделю. Жалкий человек провожал меня взглядом, когда я шла мимо, и его глаза, такие же запавшие, как и глаза старейшин Герлингов, заставили меня замереть на полпути. Они прожили слишком долго: он действительно напоминал призрака своей серой кожей и худым, похожим на скелет телом.
Горе, отпечатавшееся на его лице, грозило поглотить меня целиком. Я никогда больше не ходила в тот переулок.
