Но Франция — отчизна демократий
Вдруг обрела в огне имперский дух:
Сплотила как Жан д'Арк Марьяна рати,
Фениксом гальский рвался в высь петух.
Крестьянский сын Петен — герой Вердена
Уже был дать готов последний бой —
Финальная разыгрывалась сцена,
Развязка близилась, решенная судьбой.
Весь мир хотел делить победы лавры,
Надевши опереточный мундир.
Гремели в мирных городах литавры,
Шумел «воюющих» статистов клир.
Росло снабженье, кровь лилась на бойнях,
Вильсон «под занавес» грузил солдат,
Сиам готовил тонны благовоний,
Бразилия — кофе, Перу — шоколад.
Шел резвый спор, кто лучше и кто больше,
Все силились хоть день повоевать,
И даже неродившаяся Польша
Пыталась побежденных побеждать.
И день настал — враги просили мира.
Небесный режиссер дал знак: конец!
В пыли лежала Габсбургов порфира,
Чалма и Гогенцоллернов венец.
В кровавом кашле захлебнулась «Берта»,
Пропел победу радостно петух,
Трехцветные вились по ветру ленты,
Пал занавес и рампы свет потух.
Протезы на Германию оскаля,
Вудро и Жорж — Вильсон и Клемансо,
В Зеркальной Зале пышного Версаля,
На прошлое накинули лассо.
Но атлас был для них Розеттский камень,
Его толкуя знаки вкривь и вкось,
Вселенной сотворенье началось!
Считая коридорную систему,
Удобной для зажиточных квартир,
Два новых Саваофа ту же схему
Взялись распространить на целый мир.
И заново построенной Европой
Восстал из тьмы после-Версальский рай,
Где каждому мятежному холопу
По вкусу уготовлен был сарай.
Никто не понимал, что невозвратно
Потерян Назареяна Закон,
Что возвестил уж петел троекратно,
Что будет Бого-Человек казнен.
Так два буржуа в конфликте с географией,
К грядущим смутам пролагая гать,
Исторью погребли без эпитафьи,
Всем повелев себя определять.
И в день седьмой, окончив сотворенье,
Любезно с палубы послав: «Hello»,
Законно отдохнуть от вдохновенья
Поплыл Вудро к родному бунгало.
И тигром, растерзавшим антилопу,
На водопой бредущим в камыши,
Поехал Жорж, освежевав Европу,
Больную печень полоскать в Виши.
Чужие щедро раздарив богатства,
И черных сохранив себе рабов,
Рабы «Свободы, Равенства и Братства»
Плясали на помосте из гробов.
Опять в Париже пышный бал давала,
Вторую юность чувствуя Марьян,
Сам дал кредит на обновление зала,
Проценты с рент развеял ураган.
На этот раз был бал демократичен —
Во дни войны пошел на тряпки фрак,
Европы слух стал к скрипкам безразличен
И принят был как «passe-partout» пиджак.
На всем печать лежала Вашингтона —
Оркестр румынский заменил «джаз-банд».
