Такова была обстановка осенью 1940 г., когда Бретчер, работая в Кавендишской лаборатории с быстрыми нейтронами, начал размышлять о свойствах нового элемента. Казалось, остальные физики также должны были обратить внимание на этот элемент и рассмотреть его возможное использование, если, конечно, новый элемент можно будет получать в измеримых количествах. Но все зависело от ответа на следующий вопрос: могло ли ядро нового элемента с 94 протонами быть настолько неустойчивым, как предполагалось? Другими словами, могло ли оно расщепляться, грубо говоря, на две части при поглощении нейтронов, как это происходит с ядром урана-235?
В январе 1941 г. Бретчер, Кеммер и другие работники кембриджского коллектива пришли к общему мнению о присвоении какого-нибудь названия новому элементу. Уран, открытый Клапротом в 1789 г., назвали по имени планеты. Нептуний, короткоживущий элемент, образующийся в процессе распада урана, был назван в честь планеты, орбита которой следует за орбитой Урана. И было логично, чтобы элемент 94 также назвали в честь планеты Плутон, орбита которой в солнечной системе лежит еще дальше за орбитой Нептуна. Американцы, рассуждая совершенно независимо, выбрали для этого элемента такое же название.
Интересуясь возможностями этого нового, созданного человеком элемента, Бретчер внимательно изучил данные, сообщенные Халбаном и Коварски. Из них-то и родилась идея, приведшая впоследствии к уничтожению Нагасаки.
«Как экономный швейцарец.— вспоминает Бретчер,— я думал: какая жалость, что все ядра урана-238 в халбановском реакторе терялись. Мы знали о поглощении ими большей части наличных нейтронов и о получении ничтожного количества плутония в результате ядерного превращения. Поэтому я начал интересоваться, не мог ли расщепляться новый элемент под воздействием тепловых нейтронов...»
Исследование этой проблемы в то время затянулось потому, что американцам она казалась чисто теоретической. В Британии же значительно позже узнали о возможности получения плутония в ядерном реакторе и в количествах, значительно больших, чем в ходе лабораторных экспериментов.
«Вычисления, основывавшиеся на теории процесса деления, были относительно несложными и потребовали всего двух вечеров работы»,— рассказывает Бретчер. Результаты оказались очень важными. Согласно вычислениям, плутоний и уран-233 могли делиться примерно тем же путем, что и уран-235. В дальнейшем требовалось только отделить элемент уран от химически отличного элемента плутония вместо того,
