— Наконец-то! — завопил он, будто я заставила его ждать вечность, и, едва дав мне запереть машину, потащил за руку к дверям корпуса. — Есть новость! — Это я уже слышала по телефону. — Но не здесь! — Как будто я собиралась беседовать с ним в больничном коридоре.
Кстати, коридоров оказалось ужасно много, и я порадовалась, что Костя встретил меня на улице. Я все-таки сыщик, а не следопыт. Костя несся вперед, не обращая ни на кого внимания. Я едва поспевала за ним, но вовсе не с такой целеустремленностью, а потому успела заметить, как по крайней мере одна врачица, одна совсем юная медсестра и две дамы неопределенного возраста в цветастых халатах (явно пациентки) проводили Поспелова многозначительными взорами. А что, одним нравятся мужественные супермены типа Погребецкого, а другим — романтические герои, эдакие белокурые ангелы. Костик вполне мог бы лечить сердечные недуги куда более приятным способом.
Поспелов остановился и со словами "Вот здесь и поговорим" распахнул дверь ординаторской. В большой комнате с белыми стенами никого не было.
— Садись, — велел Костя, как будто, если бы я осталась стоять, то через минуту рухнула.
Я села на первый подвернувшийся стул, который нехорошо заскрипел, пообещав, что я все равно могу рухнуть. Костя досадливо поморщился, в мгновение сдернул меня со стула-инвалида и буквально перенес на вполне крепенькую кушетку, прикрытую простыней и почему-то клеенкой. Убедившись, что мне не грозит повреждение организма, Поспелов привычным движением откинул голову назад, хотя ни одна прядка и не собиралась падать ему на лоб, и произнес с интригующим пафосом:
— Знаешь ли ты, что вчера, в понедельник, группа работников театра передала директору театра письмо, в котором прямо требовала убрать Веру Аркадьевну Кавешникову!!
Спросив "Знаешь ли ты…", Костя на самом деле ничего не спрашивал. Он утверждал. Причем с двумя восклицательными знаками. Бедный Костик, он так надеялся на бурный эффект. Даже предусмотрительно позаботился, чтобы я не расшибла себе что-нибудь, когда начала бы падать, пораженная его известием. Он заслужил достойной реакции. Но… Правильно говорит Погребецкий, что порой я бываю настоящей свиньей. Я снисходительно улыбнулась и сказала самым наиспокойнейшим тоном:
— Это не новость.
У Кости и так слегка вытянутое лицо, но если обычно это мало кто замечает, то сейчас это заметили бы все.
— То есть… — Теперь уже по-хорошему мне следовало подставить ему стул. — … ты хочешь сказать, что тебе все известно?
