— И тем не менее это кто-то из вас. Либо в роли убийцы, либо в роли сообщника.
— Да, факты говорят, что это кто-то из нас. Но это не мы.
В отличие от других он не сказал: "Не верю, что это кто-то из нас". "Не верю" оставляло путь к отступлению, допускало сомнение. Виктор же, похоже, говорил только то, в чем нисколько не сомневался. Или же старался сделать вид.
— А вдруг, — попытался я зайти с другого бока, — Потоцкого убили потому, что хотели убить именно его?
— Не вижу смысла. Он не занимался делами, от которых у кого-то могут возникнуть слишком большие неприятности. — Виктор посмотрел мне прямо в глаза, я понял, что он имеет в виду меня. — Да, я имею в виду вас. И Варвару. У вас опасная профессия. И для вас, и для других.
Я не стал углубляться в опасности собственной профессии. Лишь заметил:
— Но театральный критик — все же критик. Он способен сказать нечто такое, что может сильно задеть.
— Сказать может каждый. Например, я.
Я хмыкнул. Про себя, конечно. Уж Виктор, разумеется, скажет. Если пистолет к виску приставить.
— Сказать — это одно. Но Потоцкий мог написать и опубликовать. А его, насколько я слышал, везде публиковали охотно. Или нет?
— Нет. Вы слышали, что охотно публиковали его статьи. Но он написал книгу, а издавать ее никто не взялся. Сказали, что у нее сомнителен коммерческий успех. Понятно, что сегодня коммерческий успех гарантирован только детективу, фантастике и женскому роману. У Глеба, конечно же, была другая книга.
— Любопытно. — Мне и в самом деле стало любопытно. — Какая же книга была у Потоцкого?
— Не знаю. Никто из нас точно не знает.
Хорошо, что глаза Хана жили отдельно от его лица. По ним по крайней мере можно было что-то понять. И я понял: поведение Потоцкого представляется Виктору Хану довольно странным.
— Вам это кажется странным? — решил удостовериться я.
— Да, — не стал скрывать он.
— Почему?
— Потому что книги пишут для того, чтобы их читали. Это очевидно. И мы просили Глеба дать почитать рукопись. Но он не дал. Сказал, что эта книга будет сюрпризом для всех и он рукопись никому не показывает.
— А издателям? Издателям же он должен был рукопись показать?
— Показывать и даже смотреть — не значит читать. По словам Глеба, большинство отказывалось сразу, как только узнавали о чем книга.
— Значит, о чем — известно?
— В общих чертах — да.
— Ну и?.. — подтолкнул я Виктора, который намерился после "да" поставить традиционную точку.
— Это сборник новелл, посвященных любопытным фактам из жизни реальных людей, связанных с театром.
