— Добрый день, Анна Станиславовна, — обратилась она к актрисе-вахтерше, решив, вероятно, что второй раз здороваться со мной излишне.
— Здравствуйте, милая, — пропела та. — Вы снова на работу? Не сидится вам в отпуске. — И добавила, словно Валерия сама не видела: — К вам молодой человек.
Я никогда не бывал за кулисами театра и пока мы дошли до кабинета Валерии всецело укрепился во мнении, что жизнь за занавесом — это блуждание в лабиринте. Валерия служила искусству под самой крышей, в квадратной приземистой комнате с длинным, вытянутым по горизонтали окном. Все стены были заставлены стеллажами, забитыми огромным количеством папок, брошюр, журналов и книг. В углу стоял огромный двухтумбовый стол, который, судя по всему, сделали еще до рождения Валерии, но сделали на совесть, и потому он обещал прожить еще столько же. У противоположной стены, чуть повернувшись друг к другу, расположились два кресла с высокими покатыми спинками, тоже не новые, но опять же добротные. Их разделял журнальный столик на трех тонких ножках — в отличие от другой мебели совершенно новый, но на вид совершенно непрочный.
Валерия жестом показала мне на одно из кресел, однако сама, проигнорировав его соседа, села за стол, тем самым обозначив дистанцию — в прямом и переносном смысле. Пожалуй, кресло было несколько жестковато, но вполне сносно. Я развалился в нем со всем возможным комфортом и уставился на Валерию. Она восседала на стуле с идеально прямой спиной, положив — то ли для поддержания перпендикулярности, то ли просто так — руки на стол, как это делают образцовые первоклассницы.
Я подумал, что эта женщина настолько хорошо знает себе цену, что и не поймешь, какую назначить. А еще я подумал о том, что на такую женщину мужчины в любой компании непременно обратят внимание, но мало кто осмелится приблизиться к ней ближе чем на метр. Я, пожалуй, мог бы осмелиться, но при условии, что мне совсем нечего терять. Мне, однако, было что терять, а потому я сказал подчеркнуто сдержанно:
— Сегодня Кавешников рассказал нам об этой истории с письмом и о том, что вы собирались у Витимовой. Когда я говорю "нам", имею в виду и Земцова тоже. Объяснить, почему я пришел именно к вам?
— Не стоит. — Она нисколько не удивилась. — Полагаю, вы решили, что со мной можно говорить по-деловому.
— И откровенно.
— Неужели? — Тонкие брови на мгновение вскинулись дугой, но тут же вернулись на исходную позицию.
— Да, именно так, и на сей раз я объясню — почему.
