— Можно мне поговорить с Валерией?
— Я слушаю вас, — повторила она и добавила: — Игорь.
— Вы меня узнали? Удивительно… — Я и впрямь несколько удивился.
— Вовсе нет. Это на работу мне может позвонить кто угодно, а домой — только ограниченный круг людей. И если я услышала новый, но не совсем незнакомый голос, мне нетрудно понять, чей он.
— Нам надо увидеться.
— Вот как? — Она помолчала. — Зачем?
— Нам надо поговорить.
Не знаю, чем ее устроил этот достаточно неопределенный ответ, только она сказала:
— Хорошо, если вас устроит, через час в театре.
От дома Кавешниковых до театра было буквально несколько минут хода через сквер, но куда дорога могла протянуться дальше, никто не знал, и я счел за лучшее, чтобы Варвара отвезла меня в гараж за моей машиной.
— Хочу тебя, голубок, предупредить, — нравоучительно начала Варвара, — не атакуй Валерию своими чарами. Она умна, хладнокровна и самолюбива. Как умная женщина она раскусит тебя сразу, как хладнокровная — не впадет в эмоции, а как самолюбивая — оскорбится, если ты попробуешь причислить ее к дуреющим от тебя девицам. Я могу говорить с ней достаточно откровенно. По крайней мере, настолько, насколько она захочет. А что сможешь ты — большой вопрос.
— У меня есть преимущество.
Варвара фыркнула.
— В данном варианте — никакого.
— Примитивно мыслишь, подруга. Я неведомый ей тип. Темный лес, в котором легко заблудиться. Особенно самолюбивой женщине.
— Ты сам не заблудись, — посоветовала подруга. — Но в любом случае — ни пуха, ни пера!
— К черту!
Я подъехал к служебному входу театра, полагая, что парадный вход с высокими ступенями, отполированными за долгие годы ногами многочисленных зрителей, в это время наверняка закрыт. Я прошел узкий коридорчик и попал в вестибюль, выкрашенный темной краской и освещенный лишь маленьким окошком, которое последний раз наверняка мыли год назад. За старым обшарпанным столом рядом с включенной настольной лампой сидела сухонькая женщина. Опытный глаз легко признал бы в ней не столько сегодняшнюю вахтершу, сколько бывшую актрису. Ей явно шел восьмой десяток, но ее сморщенное личико было нарумянено, губы напомажены, а глаза и брови подкрашены. Пергаментными пальчиками с наманикюренными ногтями она держала томик стихов.
— Вы к кому-то пришли? — осведомилась она высоким, хорошо поставленным голосом.
Я отвесил полупоклон.
— К Валерии Евгеньевне.
Женщина любезно улыбнулась.
— Весьма сожалею, но ее в театре нет.
Я глянул на часы: до условленной встречи оставались две минуты. И в это время дверь в вестибюль распахнулась и на пороге появилась Валерия. В полумраке ее бледное лицо светилось, как овал луны, черные волосы были забраны сзади в узел, а шелковый брючный костюм табачного цвета мягкими волнами струился по ее фигуре.
