Когда-то в длинном письме писал к тебе, что мне нужно сделать в смысле усовершенствования. Работа растянулась, но не хватает уже немногого.
Лучшая, наиболее плодотворная половина жизни прошла. Осталось меньше. Надо быть расчетливее. А я ничего не сделал: не написал хорошей книги, не построил дома, не изобрел пороха. А внутренние возможности есть, но как ни печально, они характеризуются плоским словом «общая одаренность». Довольно общего, нужно дело, работа. Пора постигать изречения мудрецов о простоте и свободе ограничения. Вот это и есть то немногое, чего мне не хватает. Улыбаешься. Я тоже. А хоть немного веришь? Смогу?
Пишу нудно, а посему буду пить чай и читать.
30. Утро.
Иду с тобой, с морем. Не задаю вопросов и не говорю фраз с частицами «если» и «бы». Мне очень трудно с тобой, но гораздо трудней без тебя. Слов твоих ждал весьма напряженно, каждый день. И мне уже ясно и радостно — ты живешь. Сильно больная, но выздоравливающая, тянущаяся к жизни, как во время скарлатины, когда просила есть. Два раза видел их такими, глаза твои, а образ настолько реален, что держится перед глазами, как на экране. Именно только глаза, и в глазах — помоги. Говорить — не могла.
А теперь уже у меня заходит солнце. Ровное, холодноватое. Гудят самолеты. Я опять оборвал письмо, прошел день, а вечер гонит к людям. Вернее, в театр. Хожу через день и с опаской думаю о времени, когда репертуар будет исчерпан. Правда, впереди еще Большой и концерты, но они дают меньше. К театру теперь приспособлен — хороший черный костюм и неограниченное количество воротников. В отпуск и отъезд собираюсь каждый день.
Пойдем на Арбат. К Вахтангову. Подумаем, поговорим. Да, хирургия единственно надежная область медицины. Более раннее вмешательство ее могло дать значительно лучшие результаты. Кроме того вывода, к которому пришла ты, этот вывод также бесспорен. Додумывать за тебя боюсь, за себя додумал. Может быть, об этом скажет встреча.
Здоровей!
Приветствую тебя здоровьем.
Пиши! Не нужно ли тебе денег, сообщи.
1938. (Без точной даты. — Т. К.)
(...) В лесу красные, синие, желтые листья и много красивых коричневых желудей. Время для стихов, их нет, но я не жалею об этом. Последние стихи у меня игрушечные, а время требует другого. Да и стыдно играть, имея мозги с количеством извилин, достаточным для обобщений.
Живу однообразно, вижу случайные лица (...). И читаю, читаю...
Пошли мне кусочек моря, прозрачного, как письма, как мысли твои.
