Флегг вошел и, не обращая никакого внимания на Пейну, засыпал вконец измученного принца вопросами. Нашли какие-нибудь следы отравителя? Неужели это заговор? Сам он думает, что убийство совершил одиночка, скорее всего сумасшедший. Флегг сказал, что провел все утро перед волшебным кристаллом, но тот оставался темным. Ну ничего, он может не только заглядывать в кристалл. Он сделает все, что прикажет принц, осмотрит каждый угол…
– Мы позвали тебя не затем, чтобы слушать, как ты болтаешь, словно обе головы твоего попугая вместе взятые, – холодно сказал Пейна. Он не любил Флегга. Чародей слишком часто лез не в свое дело. Он может быть полезным в определении ядов, но не более.
Питер не позволит ему распускаться, когда станет королем, машинально подумал Пейна и тут же одернул себя. Шансы Питера стать королем стремительно таяли.
– Да. Наверное. – Флегг по-прежнему смотрел на Питера. – Так зачем меня позвали, мой король?
– Не называй его так! – взорвался Пейна. Флегг сделал удивленное лицо, но сразу понял, что это значит, и порадовался. Червь сомнения проложил путь к ледяному сердцу главного судьи. Отлично.
Питер отвернулся к окну и стал смотреть на город, пытаясь справиться с волнением. Он сжал пальцы так, что побелели костяшки.
– Видишь эту коробку на столе? – спросил Пейна.
– Да, господин судья. – Флегг постарался придать голосу безразличие.
– Там пакет, который медленно тлеет. В нем что-то вроде песка. Я хочу, чтобы ты незамедлительно определил, что это за вещество. Только не касайся его руками. Похоже, именно оно стало причиной смерти короля Роланда.
Флегг выглядел обеспокоенным, но чувствовал себя великолепно. Он обожал играть.
Подняв пакет щипчиками, чародей заглянул в него.
– Мне нужен кусок обсидиана, – сказал он. – И побыстрее.
– Возьмите у меня в столе, – произнес Питер отстраненно. Этот кусок оказался не таким большим, как у Флегга, зато толстым. Чародей рассмотрел его на свет. В сердце у него маленький человечек плясал и кувыркался через голову. Этот камень очень походил на тот, что был у него, только сколот с одной стороны. Боги явно благосклонны к нему!
– Я уронил его год или два назад, – мрачно пояснил Питер, не подозревая, что только что заложил еще один камень в стену своей тюрьмы. – Эта половина упала на ковер, а другая ударилась о камни и разлетелась на тысячу кусков. Обсидиан ведь одновременно твердый и очень хрупкий.
