Если бы Питер горячо отстаивал свою невиновность или встретил бы обвинение презрительным смехом, все могло обернуться по-другому. Я уверен, что Флегг не предусмотрел такой возможности; одной из немногих его слабостей была привычка судить всех по себе, по своей черной душе. Он подозревал всех и каждого и думал, что у всех есть какие-то тайные мысли и коварные планы, которые они скрывают.
Ход мыслей Пейны, напротив, был очень прямым. Он находил почти невозможным, что Питер отравил отца. Если бы тот рассердился или рассмеялся, расследования могло и не быть, и никто не стал бы интересоваться коробочкой и лежащим в ней пакетом. Но слезы – совсем другое. Слезы выглядели признанием вины со стороны мальчика, достаточно взрослого, чтобы убить собственного отца, но недостаточно взрослого, чтобы это скрыть.
Пейна решил продолжить расследование, хотя ему очень не хотелось этого делать. Ведь придется привлекать стражников, а это даст пищу слухам и может сказаться на репутации принца, будущего короля.
Впрочем, можно ограничиться пятью-шестью стражниками, а потом отослать их в отдаленные уголки королевства. Брендона с сыном придется выслать, подумал Пейна. Жаль, но люди не могут держать язык за зубами, особенно после выпивки, а пристрастие дворецкого к джину хорошо известно.
Поэтому Пейна приказал приостановить подготовку к коронации. Он был уверен, что самое большее через час работы возобновятся, но…
Понятно, что коробочку нашли. Питер поклялся именем матери, что не знал о ней, и выглядело это довольно странно. Пейна осторожно, щипчиками, приоткрыл пакет и увидел несколько зерен зеленоватого песка. Они были очень маленькими, еле заметными, но Пейна хорошо помнил, что случилось с великим королем и маленькой мышью. Он закрыл коробочку и велел двум стражникам не сводить с нее глаз. Дело становилось все более серьезным.
Коробочку с выбивающимся из-под крышки дымом осторожно поставили на стол Питера и послали за человеком, который знал о ядах больше всех в Делейне.
Это, конечно, был Флегг.
– Я ничего об этом не знаю, Андерс, – сказал Питер. Он собрался с духом, хотя лицо его было таким же бледным, а глаза – темнее, чем обычно.
– Но коробочка твоя?
– Да.
– Тогда как же ты отрицаешь?..
– Я потерял ее лет десять назад или больше. Мне ее подарила мать.
– И куда она делась?
Он больше не зовет меня «ваше высочество», внезапно понял Питер. И не выказывает мне никакого уважения. Как это может быть? Отец отравлен. Томас серьезно болен. Пейна стоит здесь и обвиняет меня в убийстве. И эта коробочка – откуда она взялась и кто мог подложить ее в мой тайник?
