И тут я увидел его. Я сразу понял, что это и есть Евгений Серебряков. Левая его нога была отнята по самое бедро, а под левым плечом он держал костыль и необычайно ловко управлял им. Высокий лоб и проницательные серые глаза говорили о недюжем уме, а бугрящиеся под рубашкой мышцы — о недюжей силе.
Но была в нем и другая сила, далеко не физическая. Чувствовалась уверенность в себе. Такая спокойная, холодная сила. Я бы даже сказал… а, вот нужное слово! Дзен! Если раньше я не вполне понимал этого слова, то теперь я мог однозначно сказать, что видел человека, который познал дзен. Картину завершала татуировка в виде змеи, кусающей себя за хвост, обвившейся вокруг запястья Серебрякова.
Не скрою — впервые услышав про одноногого, я сразу вспомнил про другого одноногого, о котором Полковник, земля ему пухом, предупреждал Леночку. Были у меня определенные опасения. Но увидев этого человека, я расслабился. Бандитов я на своем веку повидал немало, и этот явно бандитом не был.
— Прошу прощения, Серебряков — это вы? — поинтересовался я, подойдя.
— Так точно! А ты?..
Вместо ответа я протянул записку от замполита. Развернув лист бумаги, одноногий на миг вернулся из дзена в бренный мир, вздрогнул, но сразу ушел обратно.
— А-а, — протянул хозяин бара. — Стало быть ты — и есть тот самый Дима, который виновник нашего маленького предприятия? Рад познакомиться!
И он сильно сжал мою руку в своей широкой, загорелой ладони.
И в этот момент один из посетителей, сидевших в дальнем углу, внезапно вскочил с места и ринулся к дверям. Я бы и не обратил внимания, но гость задел табурет, который с грохотом покатился по полу. Я резко обернулся, и, хотя видел человека всего мгновение — сразу узнал его. Это был тот самый трехпалый бандит, который приходил к Полковнику!
— Стоять! — завопил я.
— Скотина! — прорычал Серебряков. — Он свалил, не заплатив!
— Это он! Один из бандитов! — пояснил я. — Его зовут дядя Степа!
— Да по мне — хоть Иван Федорович Крузенштерн — человек и пароход! — ответил Евгений. — Он все равно заплатит за заказ! Чен, догони его!
Невысокий, жилистый китаец, вскочил с места, как пружина, и помчался за беглецом.
— Как, говоришь? — кок повернулся ко мне. — Дядя Саша?
— Дядя Степа, — поправил я. — Один из тех недоносков, что разгромили мою гостиницу. Бандюган и редкостная сволочь.
— Что? — взревел он. — Бандит! В моем доме! Ли, беги, помоги Чену. Эй, Толик… местный алкоголик. Подь сюды. Ты же, вроде, сидел с ним рядом?
