– Ты не знаешь, о чем он думает, – я уже хохочу в голос.
– Ну, я могу представить. Как будто это трудно – представить себе, о чем думает парень. Тоже мне «Форт Боярд».
Не важно.
Короче. Он приходит к Кате и говорит что-то типа «зовииии своееего Аааантона». Она его в ванну, отмачивает, бреет, приводит в порядок, душит парфюмом, наливает коньяка и вызывает такси.
И они проводят ночь любви и страсти.
После всего этого Пашика, видимо, тошнит, и мы все знаем чем, и он рвет все отношения с Катей.
А потом еще через месяц его видят в гей-клубе. Трам-пам-пам, и еще пару раз, и еще разок. Танцующим полуголым на столе. Обнимающимся с каким-то уебком на прожженных диванах.
Короче, теперь у Пашика комплекс. И куча рисунков с голыми парнями.
Голые парни на подоконнике, голые парни у зеркала. Художник рисует голого парня, спящего в его постели.
– Подожди, – говорю я, – то есть он попробовал, и ему понравилось? Боже, какая мерзкая история. Ты на «Life» в фейсбуке подписана?
– Именно. Это теперь шутка года, везде, куда приходит Пашик, ему или предлагают секс втроем, или еще как-нибудь намекают. Причем он думает, что никто не знает. А знают все! Вот просто все и все. И всем, в целом-то, плевать, господи-боже, это секс, всего лишь секс. Но для Пашика это все страшно серьезно, и как теперь людям в глаза смотреть.
Вот такая грустная история.
– Однако, – говорю я, – обходя окрестности и не обнаружив оголенной Ольги, отец Онуфрий озадачился.
– В смысле?
– В смысле по грехам нашим нам воздастся… наверное.
Маша, скривив рот набок, с сомнением смотрит на меня. Берет перчатки сумочку, сигареты, зажигалку и телефон (причем, все это каким-то образом зажимает в одной руке), в другую берет пустой коктейль, – все, я пошла флиртовать с Ваней, – целует меня в щеку и уходит.
Я провожаю ее взглядом и остаюсь один. Оглядываюсь и вижу, как у входа, уже почти на улице, мелькает знакомый силуэт Пашика, беру сигареты и иду к выходу.
Пашик стоит на крыльце и пытается прикурить, укрыв огонек от ветра в ладонь. Зажигалка у него старенькая, почти выдохлась. Я подхожу и протягиваю свою.
Пашик прикуривает и собирается уходить, но делает это немного нерешительно. Неуверенный шаг в сторону, взгляд на меня.
– Пашик, – говорю я, – в чем проблема?
Он в нерешительности проходит еще два шага, кажется, что мой голос придал ему уверенности, но потом, что-то передумав, возвращается ко мне.
– Ты тоже знаешь? – говорит он с вызовом, потом сам же этого вызова пугается. – Она тебе рассказала?
