Я перемотал и стал смотреть с начала. И там знаешь – все герои одеты очень хорошо. У всех вот эта военная их форма – она сделана, прямо видно, что на них пошита. Я не настаиваю, но мне казалось, что на войне люди ходили в том, что было. Если оно было чуть больше или чуть меньше, то выбора-то не было. Где-то у Тэффи в воспоминаниях был момент, когда она описывала какого-то красноармейца, у которого была очень большая не по размеру шуба, и он все ходил, и она все удивлялась, а финал заканчивался тем, что он как-то оборачивался, и она видела дырку от пули и запекшуюся кровь на спине этой огромной не по размеру шубы.
Понимаешь, да. Вот это про войну.
Когда у тебя армейская форма у каждого бойца приталенная, хорошо посаженная. Это что? И волосы. Там в фильме все время что-то сыпется с потолка, какие-то самолеты пролетают, какие-то бомбы, и все такое трясется, и с потолка сыплется труха, все выбегают из землянки встревоженные, и у всех чистые волосы и красивые прически.
И «Солярис» – он такой же. Он какой-то, знаешь, изначально бедный, советский, и поэтому там внимание к быту с одной стороны очень серьезное, все мелочи прямо упиханы в кадр, не продохнуть.
Но с другой стороны, режиссеру не хочется быть мещанином, он про большое, про главное, он ходит, размышляет, задается вопросом, где Бог. А сам все время оглядывает комнату – правильно ли все расставлено, достаточно ли.
Помнишь, у Гринуэя Просперо долго идет вдоль комнат, и там тоже много-много вещей? Но Просперо проходит, потому что все это не имеет значения, это такая метафора, что вот как богата материальная жизнь, но все это ему не нужно, есть более важные вещи. А герои Тарковского тоже так хотят, они тоже хотят про большое и главное, но никак не могут пройти мимо, заворачивают в эти комнаты и начинают эти вещи щупать и смотреть.
У Кубрика этого нет. У него есть дизайн, но потому что это будущее, и там очевидно. У Содерберга этого нет. Все ровно. А у Тарковского есть.
Там, где у Антониони герои идут на пафосную вечеринку и сидят в шезлонгах естественно и органично, у Тарковского все имитируют богемную жизнь по рассказам Мопассана.
Краем глаза я ловлю телевизор – передают новости.
– Боже, какое же… блять, говно.
Екатерина Андреева рассказывает что-то про встречу президента. Кадры выступления. Президент стоит на трибуне, за ним какие-то красивые надписи, в зале сидят люди, проходы уставлены цветами, блестящий паркет и дорожки. Дорожки такие чистые и ворсистые, как будто их постелили после того, как все сели.
