И при этом сам тоже не хочет жить с этими людьми. Говорит, что настоящее есть в Австралии. Описывает вполне правдоподобно. Но сам факт. Аргумент слабый.
А я потом, пока к тебе ехал, подумал, что метафору про то, что кино – главное, что структурирует нашу жизнь, надо читать и в обратную сторону.
То есть. Если мы можем сказать, что кино – это такая штука, которая научает нас, как вести себя, как дружить, как флиртовать, как жениться и как разводиться, то и в обратную сторону это должно работать.
Возьмем… Например… Вот! Возьмем, например, «Солярис» Содерберга.
Да, я знаю – я последний в мире, кто его посмотрел. И, в целом, чего? Годное кино. Крепкое, ладное. Упругое. Белозубое. Очень американское, но это и хорошо. Без претензии. Мне даже понравилось. Хорошее такое приближение к Тарковскому. Я подумал: «О, здорово, надо пересмотреть Тарковского». Давно его не видел. Прямо так давно, что можно сказать, что вообще не видел. Посмотрел Тарковского. Последний раз мы его вместе смотрели, помнишь? Потом задумался и пересмотрел «Космическую одиссею».
Маша молчит. Она осторожно отпивает кофе и я замечаю, как легкой пыльцой в чашку осыпается глина с ее лица.
– С Кубриком все понятно – человеконенавистничество, смерть, бога нет. Прекрасная же совершенно метафора: обезьяна бросает кость, монтажный стык – корабль летит к Луне. Культура, искусство, история, философия, десять тысяч лет истории – все умещается в один монтажный стык. Все, что создало человечество годного – это «Весна» Вивальди. Это красиво. Знаешь, так… Без раздумий. Финал, конечно дурацкий – когда там зародыш в капсуле летит в будущее. Ну, то есть, я понимаю, что это история про жизнь живет. Но вот без этого можно было и обойтись. Такое расшаркивание, несколько гуманистическое. Не мне советовать Кубрику, как лучше, но, по мне, так зря. Можно было обойтись и без этого. Было бы жестче. Если уж бить, то наотмашь, нет?
Но Тарковский! Но греки!
Слушай, ну это же какая-то лажа. Вот это нытье. Все эти паузы многозначительные.
Меня, знаешь, раньше, когда я смотрел «Иваново детство», интересовал один вопрос. Там у главного героя, мальчика, когда он возвращается к нашим, ему выдают дубленку. Это такая рабоче-крестьянская дубленка без изысков, но она ему по размеру. Она пошита прямо на него. Я ее когда увидел первый раз, даже на паузу поставил и подробно рассмотрел. Это очень хорошая дубленка на мальчика. И я на нее смотрю и думаю – а откуда, собственно?
