Адольфус Типс и её невероятная история | страница 20

Мы все считаем, что миссис Блумфелд очень храбрая, раз вот так вот продолжает нас учить после того, как её муж утонул. Теперь все в деревне её любят. Она всюду ездит на велосипеде в своей синей косынке, звонит в звонок и машет нам, как увидит. Надеюсь, она не помнит, как мерзко я себя с ней вела, когда она только пришла к нам в школу. Наверное, не помнит, потому что выбрала меня солировать в концерте рождественских песен, в первом куплете «Средь зимы суровой». Я всё время тренируюсь петь: по пути домой, в полях, в ванной. Барри говорит, у меня здоровско получается, что очень мило с его стороны. И он больше совсем не ковыряется в носу и не улыбается мне всё время. Может, он понял, что не обязательно мне улыбаться – что он и так мне нравится. В ванной моё пение звучит совсем хорошо, что верно, то верно. Но я же не смогу взять ванну в церковь, так ведь?

Суббота, 18 декабря 1943 г.

Обожаю рождественские песни, особенно «Средь зимы суровой». Жалко, что мы поём их только под Рождество. Сегодня днём в церкви мы выступали с концертом, и мне надо было петь свой куплет перед всеми. Я чуть-чуть неточно взяла одну или две ноты, но это потому, что меня всю затрясло прямо перед тем, как петь. Барри сказал, что звучало всё отлично, но я поняла, это он только чтобы меня порадовать. И мне помогло, но потом я как-то задумалась. Штука в том, что Барри умеет петь лишь на одной ноте. Как тогда он смог понять, хорошо я спела или нет?

Осталось всего две недели до того, как всем надо уехать. Барри всё спрашивает меня, что будет с дедушкой, если он не согласится, – боится, что его заберут в тюрьму. Это потому, что вчера к нам приходили военные и полицейские и говорили дедушке, что он должен упаковать вещи и выехать, иначе у него будут большие неприятности. Дедушка их выпроводил и высказал всё, что про них думает, но они пообещали вернуться. Лучше бы Барри перестал меня спрашивать, что случится, потому что откуда мне знать? Никто этого не знает. Может быть, дедушку посадят в тюрьму. Может, нас всех посадят в тюрьму. Мне становится очень страшно каждый раз, как я про это подумаю, так что лучше постараюсь не думать. А если всё-таки стану, то надо просто начать волноваться о чём-нибудь другом.

Сегодня вечером мы с Барри сидели наверху на лестнице в ночных рубашках и слушали, как мама с дедушкой опять спорят обо всём этом внизу на кухне. Дедушка говорил так сердито, как я никогда от него не слышала. Он сказал, что лучше застрелится, чем уедет с фермы. И дальше стал говорить, что вообще не одобряет эту войну и никогда не одобрял, что он всю предыдущую войну провёл в окопах и страху натерпелся на всю жизнь и с него хватит.