Обратимся ко второму пониманию соотношения исторического и логического, которое выбирает противоположный путь. С точки зрения этого понимания не может идти речь о какой-то особой «логической» последовательности помимо исторической. Логика как бы растворяется в истории. Нет никакого различия между логическим и историческим, но не в том смысле, что историческое, как мы видели у Гегеля и его учеников, является лишь воплощением логического, наоборот, в логической обработке вовсе не нуждается историческое, ибо историческое может лишь повторяться в логическом анализе. Логическое есть не что иное, как то же материальное, но отражаемое нашим понятием. К сожалению, эта точка зрения забывает, что логика изучает законы движения природы и истории, отражаемые и перерабатываемые в человеческой голове, и, следовательно, историческая действительность не совпадает с научной картиной, создаваемой об этой действительности в процессе переработки единичных представлений в понятия. Некоторые черты узкого эмпирического историзма, подчиняющего логическое образование понятия историческому ходу вещей настолько, что последовательность логических категорий растворяется в последовательности их исторического развития.
Марксистский историзм переходит от созерцания внешности явлений к пониманию их сущности, от ложно-исторического, универсального описания, регистрирования «примеров», к выяснению квинтэссенции истории. Этапы движения, так наз. исторические эпохи, и образуют эту квинтэссенцию истории. Но итог, вывод, квинтэссенция, допустим, истории естествознания могут быть охвачены только в абстрактных категориях. «Логические понятия субъективны, пока они остаются абстрактными, в своей абстрактной форме, но в то же время выражают и вещи в себе»). Для познания недостаточно представления. Гегель требует абстракций, соответствующих — материалистически говоря — действительному углублению нашего познания мира). Логика выражает историю, соответствует ей, но в то же время не совпадает с ней, не соответствует ей, остается «субъективной», пока ее понятия остаются абстрактными. В своих заметках Ленин пишет, что «человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике»,— вот именно, объективны в целом, в итогах, т.- е. поскольку логика отображает отдельные этапы развития теоретического мышления и техники. Процесс познания не является непосредственным отражением действительности, а рядом абстракций или, как говорит Ленин, рядом «образования понятий, законов etc., каковые понятия, законы etc. (мышления, наука — «логическая идея») и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы. Тут, действительно, объективно три члена: 1) природа, 2) познание человека,— мозг человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы в познании человека, эта форма и есть понятия, законы, категории etc. Человек не может охватить — отразить — отобразить природы всей, полностью, ее «непосредственной цельности», он может лишь вечно приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т. д. и т. п.). «Научная картина мира» не может не отличаться от его действительной картины, как не могут не отличаться понятия от отображаемых ими вещей. И Ленин требует не изучения простого, непосредственного хода истории, а «диалектически - материалистической обработки» истории человеческой мысли, науки и техники). Абстракции, понятия, категории являются отражением не вообще существующего, не просто существующего, не «поверхности» вещей, а существенных сторон, «сути», «итогов», истории). И в самом деле, это подтверждается на примере самой логики: логика отображает развитие познания человеком природы; но она не совпадает с историей мысли, не тождественна описанию умственного развития человека.
