§ 8. Природа и история человечества как целое
Уже развитие включает в свое определение представление о некотором целом или единстве, изменения, целом, которое невозможно внешне сложить из слагаемых, но которое дается само в своем собственном возникновении и развитии. Особенность диалектического отрицания в этом смысле разъяснена самим Гегелем, между прочим, на следующем примере: почка «пропадает при распускании цветка, и можно сказать, что она вытесняется этим последним; точно так же через появление плода цветок оказывается ложным бытием растения и вместо него плод выступает как истина растения. Эти формы не только различаются, но вытесняются как непримиримые друг с другом. Но их преходящая природа делает их вместе с тем моментами органического единства, в котором они не только не противостоят друг другу, но один столь же необходим, как и другой; и эта равная для всех необходимость образует жизнь целого». Диалектика требует уничтожения независимости и самостоятельности отдельных моментов и рассматривает их в их относительности, в их переходе друг в друга, в их «равной для всех необходимости», в их отношении к целому.
Вот почему над всей диалектикой «витает как предпосылка» представление целого (употребляя выражение, брошенное Марксом, по другому поводу, — целого и его моментов, «системы», в которой все явления, или отображающие их понятия, взаимно связаны, как органические члены, но не как внешние, механически изолируемые части. У Гегеля это целое, как взаимозависимость и единство моментов движения познания, есть «идея». Идея, по Гегелю, реализуется не в единичном бытии, которое всегда односторонне по видимости, обособленно и самостоятельно, а «во всех их вместе и в их соотношении». Мистика гегелевского учения о единстве целого и его моментов состоит в том, что это именно разум и развертывает свою деятельность, как целое, что как всеобщая «форма» разум порождает все содержание сам из себя, и следовательно все понятия и логические формы не выведены из внешних вещей, а образуют логически необходимые моменты самого разума, и поэтому они даны в деятельности разума. Единство и целостность, стало быть, всех моментов действительности объясняются у Гегеля единством самого разума.
С точки зрения диалектического материализма категория целого сохраняет важное значение, однако лишь в том смысле, что знание выхваченного из всеобщей связи явлений единичного, простого, положительного утверждения есть только одна сторона истины. Для истины нужны еще другие стороны действительности,— говорит Ленин, материалистически комментируя Гегеля. «Лишь в их совокупности и в их отношении реализуется истина». «Совокупность всех сторон явлений действительности и их (взаимо) о т н о ш е н и я — вот из чего складывается истина», «диалектическое, т.е. научное, рассмотрение требует указания различий, связи, перехода, без этого простое, положительное утверждение неполно», ибо «каждое понятие,— как говорит Ленин,— находится в известном отношении, в известной связи со всеми остальными». Следовательно, мистическое превознесение чистого разума, вся мистическая шелуха должна быть отброшена, но она и не должна скрыть от нас той важной стороны диалектики, которую Гегель и тут гениально угадал в единстве формы и содержания, предмета и метода, процесса и результата познания.
