— Ты наш Шаман, ты рискуешь, — согласился пожилой орк, судя по всему очень авторитетный среди местных. — Тебе решать. Можешь допросить ее сам, а можем позвать мудрых. Ее магия заперта, ее связь с хозяином закрыта, пока след от древнего камня не сотрется с ее тела окончательно. Она безопасна.
Судя по всему, согласны с этим утверждением были не все, я опять поймала несколько горящих ненавистью и подозрительностью взглядов. Особенно пылала возмущением та самая орка, что конвоировала меня в рабском караване. Но, похоже, решения Боевого Шамана здесь не обсуждалось.
И вот мы уже идем по утоптанной тропинке, прочь от Общего Дома. Лешка, не оглядываясь, вышагивает шагах в десяти впереди нас, а я в сопровождении стражей смирно плетусь следом, стараясь не упасть в обморок. Ничего, мы сильные, мы сможем.
— Можете идти к своим очагам, — кивнул Лешка, когда мы, попетляв среди раскаленных на солнце каменных юрт, добрались до одной из самых дальних. — Я сохраню для рода ценную заложницу.
Мои стражи молча развернулись и пропали за ближайшим выпуклым боком соседнего дома. Орки вообще немногословный народ, как я погляжу.
Шагнув через порог, я дождалась, пока там, за спиной лязгнет что-то вроде засова, отрезая нас от чужого мира. Рвано выдохнула и обернулась.
— Наташа?
И все… я не выдержала и с тихим вскриком, почти стоном упала в руки мужа.
Когда тишина беспамятства рассеялась, я почувствовала, что меня очень бережно держат сильные теплые руки, и через секунду, еще не открывая глаз, я поняла — знакомые, родные!
— Лешка, Лешенька, — слезы градом хлынули из под плотно сжатых ресниц, я боялась, боялась открыть глаза, а вдруг это неправда, вдруг сон, вдруг…
— Не плачь, Кнопка, — чужой тембр уже не мешал мне слышать родные нотки в этом твердом и все равно чуть задыхающемся от эмоций голосе. — Ты же у меня сильная.
— Лешка-а-а! — Я распахнула глаза и, повиснув у мужа на шее, зарыдала в голос.
Он стиснул меня так крепко, словно нас могли разлучить вот сию секунду, вырвать меня у него из рук и унести неведомой силой в пустоту. Собственно, так уже однажды случилось… ведь это я знала и верила, что он жив. Я нашла детей. А Лешка… бедный мой, родной, любимый, такой сильный… как он выдержал все это время, как не сошел с ума от боли, от невыносимой потери?
Сама не поняла, в какой момент начала лихорадочно целовать его руки, лицо, короткими, словно испуганными касаниями, просто чтобы почувствовать, выразить, чтобы… а потом он перехватил меня так, что дыхание вон, и поймал мои губы своими.
