— А до этого сколько раз ее без допроса порешить пытался? — отмахнулся от циничной похвалы Кер. — Вот какая сила этого полукровку-насильника приманила на ярмарку? Узнать бы… И с магом глупость вышла — вспылили, прогнали, а надо было…
— Огненных шаров ему поймать и под накидку напихать? — фыркнул Регнум. — Не по зубам нам этот маг, надо придумать, как бы с ним справиться, если еще встретиться придется.
— Это точно… не по зубам, — согласился Кер. — А как с магами сражаться, я не знаю. Он ведь и нож кинутый в сторону отведет, и сам шаром огненным приложит, и летает, и исчезает в тумане…
— Против магов защита есть, — влез в разговор подошедший Шазим.
— Откуда знаешь? — Керан заинтересованно повернулся к волчонку.
Бледный, с черными кругами вокруг сухих злых карих глаз. Резко как-то осунувшийся — один нос на лице остался.
Эльф огляделся вокруг. Похороны закончились.
Фонинейл как сторонился оборотней, так и продолжал стоять поодаль, с Нинором о чем-то переговариваясь. Непонятно почему, но Кер напрягся. Отследил взглядом, где Соль. Успокоился, увидев, что тот стоит подле матери. Тоже злющий и на Керана поглядывающий с осуждением.
Кер порадовался про себя, что успел с Регнумом переговорить до того, как этот осуждающий взгляд брата Акиты заметил. Сейчас он за собой никакой вины не чувствовал. Ни перед Солем, ни перед Шазимом.
— Я много чего знаю, — буркнул волчонок. — То, что я эльфийский понимаю, тебя не удивляло? Так вот я и про магов знаю. Из книг.
Для Керана открытием оказалось, что Шазим вообще читать любит. А уж что читает книги о магии, вдвойне удивило.
Регнум же сначала хмыкнул, но потом кивнул, скупо так, спокойно:
— Библиотека тут есть, старинных книг в ней видимо-невидимо. Его мать полы в той библиотеке мыла, а его с собой приводила. Так он и как подрос, часто туда бегал пылью дышать.
Судя по легкому пренебрежению, оборотень к этой причуде Шазима относился как к блажи. Не осуждал, но и не одобрял.
— Ну и что за защита против магии? — у Керана пренебрежения к книгам не было, хотя читать он не очень любил.
Большую часть знаний через обмен перенимал, приглядывался, присматривался и к живущим в деревне старикам прислушивался. Не к старейшинам, а к другим, бесправным, которых из жалости приютили. Таких всего трое на его памяти было — два старика и старуха. Старуху все побаивались, а один из стариков умер, когда Кер и второго совершеннолетия не достиг. Зато второй много чего пережил и с детьми своим опытом делился.
