Я сообразил, что речь идет о дыме из трубы; небо стояло ясное-действительно, дыма не было видно. Но это все, что я понял из его слов.
- Может быть, вы объясните…- попытался я во второй раз за этот день.
- Потом, потом, милостивый государь,- горячо зашептал Николай.- Объяснять сейчас нет времени. Пошли!
Мы поднялись на крыльцо. Я взялся за ручку двери и, не разобравшись, открывать вовнутрь или наружу, дергал ее довольно долго и безуспешно. Николай пытался вмешаться, но я хотел войти первым, меня разбирало любопытство, о главное, я почувствовал в себе отчаянную храбрость - пожалуй, впервые в жизни.
Внезапно дверь сама отворилась. Точнее, ее открыл изнутри какой-то человек. Прямо вырос на пороге. Он был высок и крепок. Растворив дверь, он отступил на шаг, и внизу что-то металлически брякнуло и громыхнуло. Я невольно глянул туда, и, честное слово, сердце у меня подскочило к самому горлу. На ногах у него были кандалы, настоящие, из музея! Потребовалась, наверное, целая минута, чтобы я сообразил: это, наоборот, в музее такие кандалы, как у него.
- Пожалуйте, барин,- произнес он басом, приветствуя меня. Николаю он сказал: - Вечер добрый, батюшка.
Я поднял глаза. В доме горели слабые светильники, и в их мерцании я с ужасом увидел на бородатом лице этого человека глубоко выжженное клеймо. Человек вроде бы добродушно улыбался, но улыбка получалась какая-то жуткая. Я пригляделся и увидел, что у него вырваны ноздри!
- Арсентием меня звать,- услышал я как во сне.
Нервы мои были на пределе, я даже потянулся было
к карману за таблеткой, но, разумеется, не обнаружил ни таблетки, ни кармана на привычном месте.
- Здравствуйте…- нашелся я наконец.
За плечом человека, который стоял передо мной, выросло еще одно лицо, такое же ужасное.
- А я - Сохатый,- сказал второй. Голос у него был сиплый, простуженный.- Проходите, господа добрые.
- Что, братцы, баско протопили? - спросил у него Николай.
- Да уж знатно,- ответил Сохатый, разглядывая меня.
Мы едва помещались вчетвером в маленькой комнатке. Арсентий и Сохатый потеснились, освобождая для нас немного пространства.
- Раздевайтесь, милостивый государь! - скомандовал мне Николай.
Я снял пальто или как его там.
- Да нет, сударь, совсем,- бросил Николай.- И скорей, скорей!
Я был вне себя от изумления. Как ни был я готов к чему угодно, однако… А Николай уже скинул всю одежду и остался только при браслете на правой руке.
- Гм,- я попытался протестовать,- вы уверены? Так принято?
