- Что ей посоветовать,- ответил Юрков.
- В каком смысле?
- В смысле расчетов. Для повышения стабильности.
- Значит, ты полагаешь…- начал я и осекся.
- Что они вправе это все проделывать? - закончил за меня Юрков.-Да ни в коем случае! - вскричал он.
Я испуганно закрутил головой. Нет, я был тут один.
- Это верх безответственности! - гремел голос Юркова по всей пультовой.
- Может, попытаться отговорить их? - предложил я.
- Смешно! - бросил Юрков.- Не выйдет. Не тот момент в их жизни. Не станут они сейчас нас слушать.
- Что же делать?
- То-то и оно!.. Ситуация ведь просто опасная. Они могут таких дров наломать…
- Наломать - чего?
- Дров. Поговорка такая. Был основной источник энергии когда-то. Ну, вроде атомного ядра.
- А! Понял. Что же мне теперь делать?
- Пойди туда к ним…- Юрков говорил с предельной досадой.- Что ж еще.
На том мы и простились.
Поколебавшись, я - признаться, с некоторой робостью- отправился в лабораторию.
Там я застал картину, окончательно добившую меня. Моя Клер и Мария Кошкина, обнявшись, ворковали, будто две голубки!
- Это ведь называется цвет «перванш»,- доверительно объясняла Кошкина, демонстрируя моей жене свое платье.
- Вот этот,- уточняла Клер таким нежным тоном, каким не обращалась и ко мне, и с такой заинтересованностью, которая для работы была бы пределом мечтаний.
- Ну да,- отвечала Кошкина. И с удовольствием повторила: - «Перванш». Очень принято.
- Ясно,- закивала Клер.- И что еще?
- Еще в комплекте шаль или накидка. Предпочтительно из того же материала.
- У вас что?
- Накидка.
- Покажите!
Они принялись рассматривать какой-то кусок материи. Я предпочел не приближаться к ним. Пошел в тот угол, где оставил Николая.
Кошкин спал, повалившись на диванчик. Кивер валялся рядом на полу. Не зная, куда себя деть, я робко присел в ногах у Кошкина.
- Господа…- бормотал он во сне.- Господа, я этого так не оставлю…
Я сидел на краешке диванчика, справа от меня ворковали Клер и Кошкина, слева бормотал во сне Николай.
- Цвет голубого неба…- говорила Кошкина.
- Охрана… Охрана! - вскрикивал Николай.
- А белый? - спрашивала Клер.- Белый было бы очень хорошо.
- Белый простит,- коротко отвечала Кошкина.
- Простит? - переспрашивала Клер.
- Ну да,- небрежно бросала Кошкина,- так написано в «Московском телеграфе».
- Эй, Арсентий…- тихо звал Николай.- Арсентий, лошади готовы?
- А если не белый, то какой? - допытывалась Клер.
- Гони! - сдавленно хрипел Николай.- Гони, брат, что есть силы…
- Цвет топленого молока,- чеканно отвечала Кошкина.
